Сталинские «гимнюки»
Когда в ночь на 1 января 1944 года впервые по радио были исполнен новый Государственный гимн СССР, никто не думал, что у этого гимна будет такая сложная и драматическая судьба. И в самом деле, кто мог тогда предположить, что пройдет чуть более десяти лет, и его перестанут петь – текст будет предан забвению, и звучать будет только музыка; что пройдет еще лет тридцать, и перестанет звучать и музыка и великая держава останется без собственного гимна. Сама мысль о том, что это может произойти, в те дни любому нормальному человеку показалась бы не просто кощунственной – преступной.
1
К началу 1944 года исход Второй мировой войны уже ни у кого не вызывал сомнений, и хотя путь до Берлина был еще, как поется в одной из песен, «и далек, и долог», но разгром гитлеровской Германии и его сателлитов уже был очевиден. Результатом войны должна была стать «новая Европа». Разумеется, каждый из лидеров антигитлеровской коалиции представлял ее по-своему, но Сталину уже тогда было ясно, что замышленное задолго до войны продвижение социализма на Запад непременно состоится, и весь вопрос заключается лишь в том, насколько далеко это продвижение произойдет. Хотел ли он развязать такую кровавую бойню или нет, сказать сейчас трудно, и вполне возможно, прав Черчилль, считавший, что «Советская Россия вряд ли хочет войны, но она хочет воспользоваться плодами этой войны». Вот это время как раз и начало приближаться.
А начинать надо было со своей собственной страны: общенациональный патриотизм, в основе которого лежала идеология русского великодержавного шовинизма, нуждался в новых мифах, новых символах и новых лозунгах. В период с момента образования СССР в 1922 году до 1943 года в качестве государственного гимна в стране использовался международный пролетарский гимн «Интернационал». Текст его принадлежал французскому поэту, члену 1-го Интернационала и Парижской коммуны Эжену Потье. Свое стихотворение Потье написал в 1871 году, в дни разгрома Парижской коммуны. До 1887 года «Интернационал» пелся на мотив «Марсельезы», пока Пьер Дежейтер не положил ее на иной мотив. «Интернационал» широко распространился и был переведён на множество языков. В 1910 году на конгрессе Социалистического Интернационала в Копенгагене был утвержден как гимн международного социалистического движения. Русский текст «Интернационала» появился в 1902 году. Его автором был россиянин Аркадий Яковлевич Коц (1872–1943).
В 1938 году композитор А. В. Александров и поэт В. И. Лебедев-Кумач написали неофициальный «Гимн партии большевиков», который полюбился И. В. Сталину и регулярно исполнялся на съездах ВКП(б) и КПСС[2]. В 1929 году советская идеология совершила крен от интернационализма к русскому великодержавному шовинизму. Начало Второй мировой войны дает новый толчок к дальнейшему развитию этого процесса. В частности, в преддверии Тегеранской конференции, чтобы улучшить отношения с западными союзниками, был распущен Коминтерн. На этом фоне в 1942 году Кремль принимает решение отказаться от «Интернационала», который ассоциировался с планами мировой революции, и создать гимн, проникнутый идеями патриотизма.
Идея создания нового гимна возникла весной 1942 г., когда победа была еще очень проблематичной, но когда уже стала совершенно очевидной бессмысленность существования Коминтерна – 3-го Интернационала, с 1919 года объединявшего коммунистические партии различных стран. Роспуск Коминтерна становился реальностью, а вместе с этим совершенно лишним становилось и существование международного пролетарского гимна. По замыслу партийного руководства страны новый гимн должен был подчеркнуть, что СССР имеет в новых исторических условиях совершенно иной международный статус, а в основе всей жизни «одной шестой части земного шара» лежит державный патриотизм, естественно, в его большевистском варианте.
Подготовка нового гимна немедленно была возведена в ранг важнейшего государственного мероприятия: была учреждена правительственная комиссия, выделены приличные, даже по меркам военного времени, средства для проведения конкурса и премирования победителей. Сам конкурс был закрытый, но для тех, кто узнавал о его существовании, двери для участия были открыты, отчего вариантов, как текста, так и музыки нового гимна, были буквально сотни. Конкурс проходил в 1943 году. Правительственную комиссию по созданию гимна возглавлял К. Е. Ворошилов. Каждому композитору за участие в конкурсе выплачивалась премия 100 тыс. рублей, плюс дополнительно 4 тыс. за каждый вариант. В открытом конкурсе приняло участие 170 композиторов, которые представили 223 варианта гимна. Свои варианты текста гимна представили 19 поэтов, среди которых были и те, кто пользовался тогда времени в стране особой популярностью: В.Лебедев-Кумач, М.Исаковский, Н.Тихонов, Самед Вургун, П.Антокольский, Е. Долматовский. Отвечал за все лично Клим Ворошилов. Лучшие варианты гимна отбирали крупнейшие специалисты в области идеологии, поэзии и музыки, но все, в конечном счете, решал один человек – сам вождь.
2
Сначала у гимна появилась музыка, а потом уже пошла работа над текстами. Автором музыки был Александр Васильевич Александров – художественный руководитель и главный дирижер Ансамбля красноармейской песни Центрального дома Красной Армии (ЦДКА) им. М. Фрунзе. Ныне это Ансамбль песни и пляски Российской армии, который носит имя своего создателя и первого руководителя.
Александр Александров (наст. Коптелов) – уникальная фигура в истории советской музыки. Уроженец села Плахино Рязанской губернии, получивший в 17-летнем возрасте после окончания учебы в регентских классах Придворной певческой капеллы звание регента, долгое время работал дирижером архиерейского хора, но одновременно он активно занимался и созданием произведений классической музыки. В частности, был автором симфонии и симфонической поэмы под названием «Смерть и жизнь». В Твери поставил оперу «Пиковая дама». В этих постановках был и режиссером, и дирижером, и хормейстером, а в отдельных случаях и вокалистом.
В годы советской власти А.Александров совершает головокружительную карьеру. Начав ее в 1918 году с должности регента Храма Христа спасителя, он к 1942 году был народным артистом СССР, профессором, деканом объединенного дирижерско-хорового и музыкально-педагогического факультетов Московской консерватории. Главной же его заслугой перед страной было создание в 1928 году и руководство в течение 18 лет Ансамблем ЦДКА.
На момент создания коллектива Александров был гражданским человеком. Возглавить армейский коллектив песни и пляски его убедил Народный комиссар по военным и морским делам СССР Климент Ворошилов. В составе ансамбля тогда было всего 12 человек: 8 певцов, 2 танцоров и чтец. Первым международным успехом коллектива стало завоевание Гран-При на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. В штате ансамбля тогда уже числилось 274 человека.
Нет ни малейшего сомнения, что А.Александров был высококлассным специалистом в области хорового пения и прекрасно владел тонкостями русской литургии. Он действительно создал величественную мелодию для Государственного гимна СССР, и, хотя сам гимн уже ушел в прошлое, его музыка в некоторых аудиториях звучит и поныне. Анализ событий, происходивших во внутриполитической жизни страны в период Второй мировой войны, когда, собственно, и шла работа над гимном, позволяет нам приоткрыть завесу над непростой историей его создания.
Александр
Александров (1883–1946)
В состав приближенных к сталинской элите мастеров культуры А.Александров попал в 1936 году. Незадолго до этого, точнее, 17 ноября 1935 года, вождь, выступая на Первом Всесоюзном совещании стахановцев, произнес фразу, которая очень скоро приобрела широкую известность и стала крылатой: «Жить стало лучше, жить стало веселее». Взяв за основу эти строки поэт Василий Лебедев-Кумач написал стихи, которые известный хормейстер А.Александров положил на музыку. Песня Сталину понравилась. Она стала звучать с эстрады, по радио, и, когда у вождя возникла мысль о создании песни, которая прославляла бы партию большевиков, имена авторов будущей песни лежали на поверхности. Для Сталина прообраз мелодии «Гимна партии большевиков» уже был заложен в песне «Жить стало лучше».
«Песня о партии» в 1938 году уже была готова к исполнению. Первоначально она была написана в темпе походного марша, но по рекомендации Сталина Александров сделал новую аранжировку. Теперь это уже был торжественный гимн, впервые прозвучавший на XVIII съезде Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), прошедшем с 10 по 21 марта 1939 г. Песня получила название «Гимн партии большевиков». Хотя согласно уставу партии официальным партийным гимном ВКП(б) оставался «Интернационал», «Гимн партии большевиков» получил широкое распространение, часто исполнялся по радио и фактически превратился в неофициальный гимн ВКП(б). Именно мелодия «Гимна партии большевиков» и легла в основу нового государственного Гимна Советского Союза, хотя у А.Александрова были и конкуренты. К примеру, очень серьезно рассматривался вариант, авторами которого были два популярных в то время в стране композитора Дмитрий Шостакович и Арам Хачатурян. Прослушивания проходили в Бетховенском зале Большого театра.
3
В работе по подготовке текста нового гимна советского государства приняли участие многие известные советские поэты, но удача пришла к дуэту – Сергей Михалков и Эль-Регистан. Надо отметить, правда, что в первом списке рекомендуемых авторов их имен не было. Как писал позднее сам С.Михалков, «нас никто не приглашал писать гимн, мы написали его по собственной инициативе».
Сергей
Михалков (1913–2009)
С.Михалков кокетничает: он был к тому времени уже весьма известным в стране человеком, автором всеми любимого «Дяди Степы» и вообще – дважды лауреатом Сталинской премии, которых был удостоен в 1941 и 1942 годах. Правда, уже тогда вокруг него вились всякие нехорошие слухи, серьезно подрывавшие его авторитет. К примеру, злые языки утверждали, что подлинным автором его знаменитых стихов для детей являлась его жена – писательница Наталья Кончаловская, внучка известного художника Василия Сурикова и дочь другого не менее известного художника – Петра Кончаловского.
Из воспоминаний современников следует, что С.Михалкова к участию в конкурсе на лучший вариант текста нового гимна пригласил лично Сталин. Скорее всего, падкий на тонкую лесть вождь питал слабость к молодому поэту, опубликовавшему в свое время в день рождения его любимого дитя, дочери Светланы, стихотворение под названием «Светлана».
Во время Второй мировой войны Сергей Михалков вместе с другими советскими поэтами и писателями был мобилизован для работы в армейской печати. Работал на Южном фронте в красноармейской газете «Во славу Родины», а когда на базе «Авиационной газеты» стала выходить газета военно-воздушных сил (ВВС) «Сталинский сокол», был переведен для работы в ее редакции. Там, в газете «Сталинский сокол», он встретил своего коллегу, публиковавшегося под псевдонимом Эль-Регистан, и подружился с ним. Когда был объявлен конкурс на создание текста нового Государственного гимна СССР, С.Михалков был отозван из действующей армии. Вполне возможно, что какую-то роль в этом действительно сыграл Сталин.
Сергей
Михалков (слева) и Габриэль Уреклянц (Эль-Регистан)
Эль-Регистан (Габриэль Аршакович Уреклянц) был намного старше своего нового друга. Он родился в 1899 году в Самарканде в армянской семье. Его отец был председателем Туркестанского банка. Свой литературный псевдоним образовал от сокращения имени Габриэль –«Эль» и названия исторического архитектурного ансамбля Самарканда – площади Регистан.
Эль-Регистан был поистине энциклопедически образован, знал шесть языков. В кругу друзей был известен под кличкой «Габо». Габо – это не бывшая подпольная кличка типа Коба или Камо. Это – уменьшительно-ласкательное от Габриэля. Не каждому в жизни выпадает такая честь – остаться в памяти близких не под паспортным именем, а под дружеским прозвищем!
Еще в 1924 году Габо числился спецкором «Правды» и «Известий» одновременно. За его плечами – перелеты на Северный полюс, знаменитый автопробег Москва - Кара-Кумы. Им было написано несколько книг, до сих пор на телеэкранах показывают фильм, созданный по сценарию Габриэля Аркадьевича – «Джульбарс». На I съезде писателей в 1934 году Алексей Толстой заявил, что в стране работают три настоящих журналиста, на которых остальным нужно равняться, – Михаил Кольцов, Илья Эренбург и Эль-Регистан.
Габриэль
Уреклянц (Эль-Регистан, 1899–1945)
К моменту написания текста Государственного гимна Габо был одним из самых известных в СССР журналистов. Невысокого роста, почти щупленький, Габо был чрезвычайно подвижен и поистине неутомим. Вся его жизнь была в пути, и писал он свои очерки в поездах и самолетах, на вокзалах и в редакционных кабинетах, где и ночевал нередко. Он объездил весь Союз, побывал на всех стройках «сталинских» пятилеток, трижды пересекал пустыни и девять раз забирался в почти недоступные районы Памира и Тянь-Шаня, а вместе со знаменитым пилотом Василием Молоковым совершил два арктических перелета, прокладывая авиационную трассу на остров Диксон в Карское море.
Имея такой напряженный график жизни и творчества, Эль-Регистан успевал еще при этом писать книги и делать фильмы. Разделив с участниками все тяготы невероятного для 1930-х годов автопробега Москва--Кара-Кум--Москва, он выпустил книгу очерков. Вникнув во все сложности становления советской власти в Средней Азии, стал автором сценариев фильмов «Тайна Черных гор», «Когда умирают эмиры», «Эмигрант» и любимого всеми до сих пор «Джульбарса».
4
Приглашение принять участие в конкурсе на создание текста гимна Сергей Михалков получил от Ворошилова, Случилось это в одно из возвращений его в Москву из командировки в действующую армию. Оставить без внимания такое предложение он, естественно, не мог. Но такого рода тексты не были приоритетами в его творчестве, и у него толком ничего не получалось. Главное, что никак не рождался первый куплет и те первые строчки, которые должны были дать всему гимну главный, идеологический запев.
Но однажды у него в гостиничном номере, появился Габо, который тоже решил принять участие в конкурсе. У Габо были свои близкие ему и его жене люди из сталинского окружения: авторитет его как журналиста и драматурга был в стране к тому времени очень велик. Жена Габо Ольга Калакутская хорошо знала и жену Ворошилова, и гражданскую жену Сталина Валентину Изотову и была вхожа в высший свет еще до встречи с самим Габо. В общем, Михалков и Габо нашли общий язык, и работа над текстом будущего гимна потекла.
Позднее в одном из интервью Ольга рассказала как же родились те первые строчки текста, которые дали запев всему гимну. «В ночь с 11 на 12 ноября муж вскочил с постели, бросился к столу, нашел гостиничный счет и записал первые строки: «Союз благородный республик свободных сплотила навеки Великая Русь…».
Прежде чем попасть на стол к Сталину, стихи рассматривала особая комиссия. Надо сказать, что в списке возможных авторов были практически все заметные фигуры тогдашнего советского поэтического Олимпа. Но прикованные к жесткой идеологической программе, они создавали один за другим варианты, отличавшиеся редким однообразием и удивительным сочетанием уныния с напыщенностью. Однако однажды наступил день, когда Ворошилов сказал Михалкову: «Товарищ Сталин обратил внимание на ваш текст. Будем работать с вами». Так у гимна появился еще один, третий, автор, который, видимо из скромности, пожелал остаться неизвестным. Им был сам Сталин.
Условия для будущих авторов гимна создали оранжерейные. Опекал их лично Ворошилов, который выделил им в Кремле отдельный кабинет, возил к себе на дачу, поил, кормил, всячески ублажал и даже иногда подкидывал кое-какие идеи и рифмы. Думается, не будет преувеличением сказать, что именно Эль-Регистану обязан Сергей Михалков своим авторством Гимна. Ведь это он, Габо, буквально впихивал в Михалкова идеи, которые тот должен был сложить в поэтические строчки. Да, эти идеи не выдержали испытания временем. Да, авторы гимна были и глашатаями, и жертвами идеологии своей эпохи, но это – та самая история, без которой будет неполной история всего трагического ХХ века.
В принцип, возникает вопрос: судя по всему, Эль-Регистан, который разбирался в идеологической составляющей гимна лучше своего соавтора, мог бы, наверное, стать и единоличным автором текста. Почему же он так держался за своего нового друга, заставляя его складывать куплет за куплетом, подбирать слова, искать наиболее удачные рифмы? Думается, что оба автора понимали, что в условиях царящего в стране великодержавного шовинизма гимн огромной многонациональной и поликонфессиональной страны и фамилия его автора Эль-Регистан не могут стоять рядом. Нужна была русская фамилия.
Работа у Михалкова и Габо в те дни была поистине адской. Чтобы
написать три куплета и один припев, надо было перебрать десятки вариантов,
причем все они внимательно рассматривались «наверху». Пожелания Сталина
учитывались немедленно и безоговорочно. Иногда это приводило к казусам. Однажды
Сталин пожелал, чтобы в гимне был куплет, который, как вспоминал потом Михалков,
«по духу и смыслу должен быть воинственным». И Сталин четко написал, что именно
надо сказать:
«1) о Красной Армии, ее мощи и силе;
2) о том, что мы бьем
фашизм («фашистские полчища») и будем его бить».
Так Михалков со своим
соавтором и написали – можно сказать, слово в слово. Ворошилов, вычитывавший
тексты первым, среагировал на эти слова с присущей ему простотой и
безыскусностью:
– Что это вы тут пишете: «Фашистские полчища мы побеждали. Мы били, мы бьем их и будем их бить»... «Мы бьем их...» При чтении слова сливаются, и непонятно: мы «бьем их» или «еб... их»?
Текст гимна на «ближней» даче правил лично И. В. Сталин. Если, скажем, в «Гимне партии большевиков» не было ни слова о Российской империи, то в новом тексте гимна (на ту же музыку) подчеркивалась особая национальная составляющая: воспевалась «Великая Русь» и не было ни слова о партии. В общем, с текстом произходил полный конфуз: воспевать величие и патриотизм еще как-то удавалось, а вот с идеологической подкладкой что-то не клеилось. Не получалось и тогда, когда гимн только создавался и надо было выбирать один вариант из множества, и тогда, когда старый текст уже отменили, а новый, достойный такой великой цели, никак не могли придумать.
«Соавтором» Сталин был жестким и несговорчивым. Телефон на квартире Габо звонил по ночам: это было любимое рабочее время вождя. На строку «Союз благородный республик свободных» Сталин отреагировал так: «Слово «благородный» у русского народа считается почти ругательным, так как ассоциируется с обращением «ваше благородие». Этот пережиток старого надо убрать!» Обилие его пометок и замечаний на полях рукописей поражало, но эти пометки на полях помогают нам немного приоткрыть завесу над тайнами психики вождя. По прошествии многих лет и знании целого ряда деталей его биографии мы уже можем говорить о наличии целого ряда клише в его сознании.
В частности, Сталин и в мыслях не мог допустить, что кому-то могут однажды по ассоциации вспомниться старорежимное «ваше благородие» и отправленная им в историческое небытие вместе со Всесоюзным обществом политкаторжан и ссыльных организация «Народная воля». Текст пришлось менять. Сергей Михалков, что бы о нем ни говорили, был все же поэтом высокой поэтической культуры и вряд ли по собственной воле допустил бы погрешности в рифме, которые Сталин принес в угоду идеологии. Вот так и получилось, что все мы долгие годы распевали стихи, в которых первая и третья строчки рифмовались как бы «теоретически»:
«Союз нерушимый республик
свободных
Сплотила навеки Великая
Русь.
Да здравствует созданный волей
народов
Великий, могучий Советский Союз!».
Ну, а уже о такой «мелочи», как заложенная в этом четверостишии глобальная шовинистическая идея великой Руси, этаком «старшем брате», «объединившем» все народы страны по их же «воле», никто и вовсе не заикался.
Но самое серьезное изменение вождь внес в другой куплет. Авторский вариант:
«Сквозь грозы сияло нам солнце
свободы.
Нам Ленин в грядущее путь
озарил.
Нас вырастил Сталин – избранник
народа.
На труд и на подвиги нас вдохновил».
Первую и последнюю строчки «соавтор» не тронул, а вот средние – изменил существенно. Однако свою правку вождь объяснил только в одном месте: слово «грядущее», дескать, не поймут в деревне. А вот что касается третьей строчки... Свое место в стране Сталин никак не мог себе представить в качестве «избранника народа»: зависеть от воли народа он не мог. Наоборот: народ должен был зависеть от его воли. В результате, две средние строчки стали выглядеть так:
«И Ленин великий нам путь
озарил.
Нас вырастил Сталин – на верность народу...».
(Любопытно, что в вариантах гимна, представленных К.Симоновым и О.Берггольц, упоминания о Сталине вообще не было).
5
Когда новый гимн был утвержден и начал с 15 марта 1944 г. повсеместно звучать с больших и малых сцен, на всех собраниях и митингах («Интернационал» же остался гимном партии), стало очевидным его несовершенство. Осознал это, видимо, и Сталин, потому что, вопреки всем традициям, ни сам гимн как произведение искусства, ни его создатели никаких наград родины за него не получили – ни сразу, ни потом. Они практически ничем даже не были поощрены. Более того, в документальных источниках сталинской эпохи никаких сведений об авторах гимна, кроме их фамилий, найти невозможно. Даже в первом правительственном сообщении о новом гимне, опубликованном в «Правде» 22 и 31 декабря 1943 года, – масса словесной шелухи и никаких подробностей об авторах. Самым обескураживающим для исследователя может служить тот факт, что в однотомной Большой советской энциклопедии 1947 года ни в одной из 2000 колонок текста вообще не нашлось места для сведений о главных атрибутах страны – гимне, гербе и флаге.
Уже в первые дни после появления Гимна Советского Союза вокруг него возникла «аура отторжения». К примеру, усский писатель Михаил Пришвин записал в дневнике 21 декабря 1943 года: «Гимн, сочиненный С. В. Михалковым и Эль-Регистаном, произвел тяжелое впечатление: столь великие дела на фронте нашли столь жалкое выражение в поэзии». Умные люди, особенно из среды творческой интеллигенции, очень хорошо понимали пагубность имперских идей, заложенных в его текст. Не случайно одна из подпольных пародий на гимн начиналась словами:
«Свободным народам железный
ошейник
надела навеки могучая Русь...».
В писательском окружении авторов гимна и вовсе никак не привечали, а, если быть точнее, то даже всячески поносили. Сохранился рассказ о том, как однажды Михалков с соавтором появились в столовке Союза писателей, подкармливавшей тружеников пера в голодный 1944 год. Никто их приход ничем не отметил, и только Михаил Светлов, не поднимая головы от тарелки с супом, буркнул: «Наши гимнюки пришли!» (Кстати, не тогда ли за обоими закрепилось звание «Заслуженных гимнюков республики»?).
В целом же авторов гимна злые языки почти не трогали, поскольку те находились под сенью пиетета к ГИМНУ ВЕЛИКОЙ СТРАНЫ, что было вполне понятно и по-человечески объяснимо. Рассказывают, к примеру, что ответил С.Михалков (с присущим ему заиканием) одному из своих критиков на упрек в том, какое говно он создал:
– М-м-м-ожет быть, это, конечно, и г-г-г-овно, но слушать б-б-будешь стоя.
И слушали. И не только слушали, а и пели... Не все так просто в этой жизни.
Авторы
гимна (слева направо): Габриэль Эль-Регистан,
Александр Александров и
СергейМихалков. («Огонек», 1943.)
Общенациональный патриотизм, в основе которого лежала идеология русского великодержавного шовинизма, нуждался в новых мифах, новых символах и новых лозунгах. Обновленный Государственный гимн свою роль в этом процессе, естественно, сыграл. Он стал в те дни официальным утверждением того, что «союз нерушимый республик свободных» сплочен навечно именно великой Русью, и это было главным его тезисом. Вторым по значению было утверждение, что «знамя советское, знамя народное» страну ведет (подразумевалось, что будет вести всегда) от одной победы к другой и что судьбу поколений мы решаем (а будем решать и в будущем) непременно в битвах с помощью армии, которую мы вырастили в сраженьях. И пусть бы кто-нибудь тогда попробовал в этом усомниться.
Текст нового гимна вбивался в мозги миллионов людей, как некогда российскому люду вбивался «Боже, царя храни!», а немцам «Дойчланд, Дойчланд, Юбер Аллес!». Однако, «недолго музыка играла». Сначала ушел из жизни «вождь всех народов», и стало как-то неудобно говорить вслух о том, что «нас вырастил Сталин»: кого именно он вырастил, мы уже к этому времени себе представляли. Потом выяснилось, что отечество наше не такое уж и свободное и что для дружбы народов оно не является таким надежным оплотом, чтобы на эту тему слагать гимны. А еще спустя три десятилетия и «союз нерушимый» как-то сам по себе тихонько развалился. Ну, а в довершение всего возникли серьезные сомнения насчет пути, который нам «озарил» великий Ленин.
Но вот сталинской тирании пришел конец, наступила новая эпоха существования советского народа, и то, что «вождя» было неприемлемым, могло, наконец, увидеть свет. Но введенные тираном «табу» продолжали действовать и после его смерти. Статья «Гимн» в Малой советской энциклопедии (т.2, 1958) сообщает лишь, что «наряду с Государственным гимном Советского Союза существуют гимны союзных Советских Республик». Статья «Гимн» в Краткой литературной энциклопедии (т.2, 1964) существование Гимна Советского Союза игнорирует вовсе. Рекорд же, на наш взгляд, ставит статья «Гимн» в Большой советской энциклопедии (т.6, 1971). Из нее явствует лишь, что «в 1944 в СССР был введен новый гос. Г. (муз.А.В.Алексанрова)». Всё. Об авторах текста – ни слова...
Да, верно, к моменту выхода нового издания Большой советской энциклопедии ЭТОТ гимн уже никто не пел, но ведь была же у него какая-то история?! Однако это, видимо, как раз та самая история, которая, как пел Володя Высоцкий, «ни слова, ни полслова не соврет». И потом... История – историей, но как же нужно было не уважать свою страну и свой народ, чтобы похоронить всю официальную информацию о создателях главного музыкального и поэтического произведения собственного государства ради ежеминутных конъюнктурных соображений!
Не повезло и последнему варианту гимна СССР, утвержденному Президиумом Верховного Совета 27 мая 1977 года: этот текст уже никто не знал, никто не пел, и он канул в Лету вместе с самим СССР. После переименования партии ВКП(б) в КПСС в 1952 г. и последовавшей за XX партийным съездом 1956 г. десталинизации практически перестал использоваться и был предан забвению и «Гимн партии большевиков».Правда, в декабре 2016 году партия «Коммунисты России» провозгласила «Гимн партии большевиков» своим партийным гимном и зафиксировала соответствующее решение в уставе партии..
Два из трех основных создателей Гимна образца 1944 года как-то быстро ушли из жизни. Сначала 29 июля 1945 года в 45-летнем возрасте скоропостижно скончался скромнейший Эль-Регистан. Смерть его осталась почти незамеченной для широкой общественности. А потом так же скоропостижно ушел из жизни в возрасте 63 лет 8 июля 1946 года в Берлине, во время гастрольной поездки по советской оккупационной зоне Александр Васильевич Александров, до конца жизни окруженный почетом и уважением.
Что касается Сергея Михалкова, то этот автор Гимна дожил до более чем преклонных лет и, получив все мыслимые и немыслимые награды и звания. Он ушел из жизни в 2009 году, за три года до своего 100-летнего юбилея, до последних лет жизни выслушивал упреки в конформизме и, мягко говоря, в нарушении этических норм в приснопамятные времена. Не о них ли, этих «нарушениях этических норм», пользуясь эзоповым языком, писал еще полвека назад в своей эпиграмме «Золотой петушок» язвительный Михаил Светлов:
«Не только утром на
заре
Не только на одном дворе,
–
Во многих жанрах без
труда
Наш петушок поет всегда».
Что же касается «нарушения этических норм», то едва ли не самым большим «нарушением» С.Михалкова можно назвать забвение, которому подверглось имя Габо – Габриэля Уреклянца, избравшего своим литературным псевдонимом словосочетание Эль-Регистан. Регистан – это не только название парадных площадей в городах Среднего Востока, из которых самым известным является регистан в Самарканде с величественным медресе Улугбека (ХV в.). «Регистан» – достойный псевдоним для хорошего литератора. И понятно, почему именно на него пал выбор Урекляна: он родился в Самарканде!
Но «регистан» в буквальном переводе с персидского означает еще и «место, покрытое песком». И здесь псевдоним Габриэля Уреклянца оказался полным символического звучания: имя его и память о нем оказались настолько занесены песком времени, что сейчас даже сложно воскресить их. Вот что, например, написано в Литературном энциклопедическом словаре 1987 года, в издании, которое должно было бы содержать наиболее достоверные сведения о члене творческого союза писателей и поэтов, тем более, авторе Государственного гимна страны:
«РЕГИСТАН (нас.фам.Эль-Регистан) Гарольд Габриэльевич (р.1924), рус.сов.поэт. Текст Гос.Гимна Сов.Союза (совм. с С.Михалковым, 1943; нов.ред.1977)».
Итак, авторитетнейшее (в смысле точности фактов) издательство «Советская энциклопедия» прямо назвало одним из авторов гимна страны не журналиста, писателя и сценариста Габриэля Урекляна, публиковавшегося под псевдонимом Эль-Регистан и скончавшегося еще в 1945 году, а его сына поэта Гарольда, взявшего себе литературный псевдоним отца. Гарольд появился на свет в Ташкенте в 1924 году, когда его отец еще работал в этом городе корреспондентом «Узбекской правды». Если верить энциклопедическому словарю, известный в 1943 году в стране поэт, лауреат двух Сталинских премий Сергей Михалков взял себе для сочинения государственного гимна СССР в соавторы 19-летнего юношу, а в 1977 году с ним же работал над его новой редакцией.
Нигде, ни в одной энциклопедии, ни в одном справочнике мы не находим сегодня имени Габриэля Уреклянца (Габо) Эль-Регистана. И это печально. Но еще более печально то, что восстановлением исторической справедливости почти все послевоенные годы не занимался тот, кто разделил с ним когда-то успех и всесоюзную славу, – действительный член Академии педагогических наук СССР, Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской премии, четырежды лауреат Сталинских и Государственной премий Сергей Михалков. Не пытался добиться достойной известности отца и его сын, тот самый, кому публично (на уровне энциклопедий!) приписываются результаты чужих творческих исканий. Речь идет о поэте Гарольде Регистан. Ни в одном из поэтических сборников Гарольда Регистана, ни в одной из критических статей о его творчестве мы не обнаружили даже краткой его биографии. Не потому ли их нет, что немедленно обнаружился бы подлог?
С началом перестройки прошел слух, что С.Михалков и вовсе украл текст гимна у Г.А.Эль-Регистана. Слух впоследствии подтвердился в целом ряде источников. Подлость Сергея Михалкова в отношении к Габриэлю Уреклянцу проявилась и относительно недавно, уже в новом тысячелетии, когда в программе «Подробности» на канале РТР Сергей Михалков заявил, что он является единственным автором слов советского гимна, а Эль-Регистан вообще никогда стихов не писал. Подлость, потому что неоднократно повторяющаяся и, может быть самая главная строчка в гимне – «Славься, Отечество наше свободное» – принадлежит Эль-Регистану!». Гостиничный бланк, на котором Эль-Регистан когда-то, в ноябрьскую ночь 1943 года, записал ее в порыве вдохновения, сохранился.
P.S.
Юрий Борев в своей книге «Из жизни звезд и метеоритов» приводит любопытную притчу о том, как Сталин предложил создателям Гимна попросить всё, что они хотят. Один попросил квартиру, другой – машину, а Эль-Регистан попросил у вождя красный карандаш, «которым великий человек пишет свои резолюции». Так и случилось: Михалков получил квартиру, Александров – машину, а Эль-Регистан – красный карандаш. Поистине, как иронически замечает Ю.Борев, «за столом никто у нас не лишний, по заслугам каждый награжден». По заслугам ли?..