Дело "Объединенного антисоветского шпионско-вредительского подполья в БССР" (1936-1937)

 

          Татьяна ПРОТЬКО (Минск)

 

Во второй половине 1930-х годов борьба за выполнение записанных в решениях партийных съездов экономических показателей приобрела новые формы. Установив тотальный контроль за социально-экономическим развитием страны, спецорганы получали достоверную информацию о значительном несоответствии планов и реального состояния экономики БССР.

Казалось, все необходимое делается: высшее руководство страны быстро и своевременно получает все необходимые сведения и имеет возможность оперативно реагировать. Поскольку эта реакция не очень быстрая, УГБ НКВД самостоятельно периодически проводило очистку от “вредных элементов”, раскрывая контрреволюционные группы в местах особых прорывов. Однако все это оказалось малоэффективным. К вероятным военным действиям обороноспособность и экономика СССР были подготовлены хуже предполагаемых противников.

Поиск причин невыполнения планов спецорганами осуществлялся, исходя из популярного тезиса, высказанного И.Сталиным на съезде ВКП(б), - “кадры решают все”. В действиях кадров управления, в недобросовестном исполнении решений этими кадрами,  в первую очередь, стали искать и находить объяснения тому, что реальный социализм в СССР значительно отличался от теоретической модели. Поскольку основой официальной государственной идеологии считалась абсолютная поддержка народом решений высших партийных и государственных органов, те, кто недостаточно активно действовали для воплощения в жизнь этих решений, автоматически попадали в разряд “социально вредных элементов”.

Борьба с социально вредными элементами спецорганами велась с первых дней установления советской власти. Однако, только во второй половине 1930-х годов политическая оппозиция, шпионаж, инакомыслие, экономические недочеты и преступления стали рассматриваться как единое преступное явление. Любые действия или бездействие не только должностных лиц, но и рядовых работников, если они приводили к срыву или невыполнению планов, рассматривались как политическое противодействие существующему в СССР режиму в пользу буржуазных государств, преимущественно Германии, Польши, Японии.

На уровне обыденного сознания такая схема находила свое объяснение – все, кто не выполняет решение партии, трудится недобросовестно, ворует, - действуют против советской власти, наносят ей вред, т. е. являются антисоветчиками и вредителями. Сложнее было объяснить, почему в СССР и, соответственно, в БССР такое большое число шпионов. Логическое объяснение: своими действиями против советской власти вредители помогают буржуазным государствам ослабить мощь СССР и, в конечном итоге, уничтожить его. Вредители и шпионы имеют одинаковые задачи, одинаковые цели и действуют одинаковыми средствами. По определению, закрепленному в сознании советских людей с помощью средств массовой информации и кино, все шпионы являлись вредителями и наоборот, все вредители действовали в интересах иностранных разведок, т. е. являлись шпионами.

Важно отметить, что существования реальной разведывательной агентуры и связей с ней конкретных людей спецорганам не надо было искать. Достаточным доказательством антисоветской шпионско-вредительской деятельности являлось наличие чрезвычайных ситуаций, несчастных случаев, производственных травм, невыполнение производственных планов и заданий, наличие других поводов, способных вызвать массовое недовольство населения (срыв снабжения товарами первой необходимости и т. д.). Фактически государство привлекло к борьбе с политической оппозицией, у которой появлялись достаточно веские аргументы, связанные в целом с низким уровнем жизни населения в городах и, особенно, в сельской местности, характерное для белорусского менталитета осуждение лодырей, воров, тунеядцев. Это позволяло сдержать протестные настроения в обществе, направить их против политических оппонентов советской власти, мобилизовать людей на “ударную” работу.

Для обоснования массовых репрессий была избрана модель существования в БССР хорошо организованной разветвленной нелегальной антисоветской организации. В силу того, что в первой половине 1930-х годов было “вскрыто” много различных организаций, которым следователи давали те или иные названия, новую организацию назвали “подпольем”. Антисоветское подполье, по версии следователей НКВД, представляло собой своевременно не выявленных членов вскрытых ранее контрреволюционных организаций и завербованных ими новых членов, которые объединили свои усилия в борьбе против советской власти. Разрабатывал и вскрывал подполье 4 отдел УГБ НКВД БССР, руководил этой работой капитан госбезопасности В.Ермолаев, ранее (1938 г.) работавший начальником районного отдела НКВД в Лепеле.

 

          “История” создания ОАП

Создание антисоветского подполья в БССР, по окончательной версии следователей, выглядело следующим образом [1].

В 1918–20 гг., в период оккупации Беларуси Германией и Польшей, были собраны в одну организацию “националистические буржуазные элементы”, которые в случае отступления войск Пилсудского должны были остаться на территории БССР, захватить руководящие посты в партийных и советских организациях для ведения контрреволюционной работы и свержения советской власти.

Во время белопольской оккупации была создана польская повстанческая организация “Польска организация войскова” (ПОВ) преимущественно среди польского населения.Центром антисоветской деятельности во время оккупации являлись Белорусская Народная Рада и ее исполнительный орган – Белорусский  Национальный Комитет, который возглавляли Прушинский, Алесь Гарун, В.Игнатовский и П.Алексеюк. С

помощью агента польской разведки Шаранговича были разгромлены белорусские партизанские отряды, оказывавшие сопротивление белополякам. Начало организации антисоветского подполья было положено Белорусской коммунистической организацией, которой руководил видный государственный деятель БССР В.Игнатовский.

В июле 1920 г. польские агенты Червяков, Славинский, Адамович и агент латвийской разведки  Кнорин вступили в КП(б)Б и “протащили” туда БКО. Связь с польским генштабом осуществлялась через торгпреда СССР в Праге Ульянова. Кадры для шпионов и организаторов антисоветской работы в БССР готовила Виленская гимназия, с которой у Игнатовского была тесная связь. В 1925 – 1926 гг. была поставлена задача консолидации белорусских антисоветских сил как внутри БССР, так и за рубежом.

С этой целью в Инбелкульте в Минске в 1926 г. был созван Всемирный Конгресс белорусов. В это время формируется нацдемовско-эсеровская организация, в которую входят Жилунович, Чарот, Зарецкий, направленные в командировку в Берлин, Ригу, Прагу и Париж для встреч с лидерами антисоветской эмиграции: Езовитовым и Пигулевским в Риге, Грибом в Праге, Цвикевичем, Зайцем и Паркулевичем в Берлине. Последние вернулись в БССР в 1928 – 1929 гг. В 1930 – 1931 гг., после инсценировки поляками судебного процесса над лидерами Белорусской Грамады, в Минск из Польши приехали “видные агенты II-го отдела польглавштаба” Рак-Михайловский, Метла, Дворчанин, Гаврилик, Тарашкевич. В своей антисоветской работе нацдемы и эсеры блокировались с многочисленной бундовской организацией (руковолитель Ошерович), которая также работала по заданию польских разведывательных органов. Еврейские и польские секции в КП(б)Б являлись центрами шпионской антисоветской деятельности.

В период социалистической реконструкции народного хозяйства БССР (1927–1931) началась активная диверсионно-вредительская деятельность в промышленности, сельском хозяйстве, в области культуры, в партийном и советском аппаратах. Задачей вредителей являлось приспособить экономику БССР к условиям Польши.

Троцкистско-зиновьевский блок сформировался в 1927 г. под руководством Гессена. Между ПОВ, нацдемами, эсерами, троцкистами, правыми и бундовцами была установлена связь.

Белорусские нацдемы и эсеры выступали за создание крупных хуторских хозяйств, за создание независимого белорусского государства под протекторатом Польши. К их вредительской деятельности было отнесено переселение части безземельных крестьян в малонаселенные отдаленные земли СССР, из-за чего бедноты среди крестьянства стало меньше, а кулаков больше. В области промышленности вредительство выражалось в низких темпах строительства промышленных предприятий.

В 1930–1931 гг. был создан единый антисоветский центр, руководимый польской, немецкой и латвийской разведками. Объединение было “настолько тесным, что подчас трудно различить, где кончается троцкистское подполье и где начинается национал-фашистская или правая организация” [2], - писали следователи.

В сентябре 1932 г., после разоблачения нацдемов, формируется троцкистско-зиновьевский блок, который работал под непосредственным руководством Зиновьева и был связан с Уборевичем. Нацдемов и троцкистов, по мнению следователей, объединяло то, что все они были “против партийного руководства и против вождя партии И.В.Сталина”. Руководили троцкистами Гикало, Рубинштейн и Готфрид.

Приблизительно в это же время (1932–1933)  происходит объединение нацдемов (“нацфашистов”) и “правых”. Группой “правых” руководили Н.Голодед (председатель СНК БССР), который работал под непосредственным руководством Рыкова (председателя СНК СССР), а также Васкович и Хацкевич, связанные с Бухариным и Антиповым.

Общей целью объединенных “правых”, “нацдемов” и “троцкистов”, по мнению следователей, стало создание независимого (“буферного”) белорусского государства под протекторатом Польши и Германии [3]. Для достижения этой цели “использовались любые методы, включая террор, диверсию, вредительство”.

В первоначальной версии (лето 1937) антисоветское шпионско-вредительское подполье имело с 1933 г. единый руководящий центр, который был связан с вредителями в Москве, а также с польскими и немецкими разведывательными органами. Связь с последними осуществлялась через группу еврейских писателей, эмигрировавших в БССР. Позже (лето 1938) состав антисоветского шпионско-вредительского подполья был расширен. В окончательной версии подполье состояло из 6 самостоятельных групп (“центров”), руководство которыми действовало совместно и скоординировано “с целью организации вредительской диверсионной работы в народном хозяйстве, на всех без исключения участках”. К разведкам, на которые работало подполье, добавились английская Интеллиженс-Сервис (агент Гикало), литовская Жвалгийс, просто американская и японская разведки.

К 6 антисоветским вредительским шпионско-диверсионным центрам относились: организации “правых”, “бундовско-сионистская”, “национал-фашистская”, “троцкистско-террористическая”, “эсеровская”, “церковников”. В экономическом вредительстве обвинялись члены всех “организаций”, кроме “церковников”.

“Троцкистская организация” (руководители Гикало, Рубинштейн, Готфрид) имела для вредительства самые большие возможности – ее “кадры” работали в ЦК КП(б)Б, райисполкомах, промышленных наркоматах, в Наркоматах финансов, Союзе писателей, ЦК ЛКСМБ. “Троцкисты” работали по заданию английской разведки, были связаны с московским центром. Диверсионно-вредительскую работу “троцкисты” осуществляли в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте и в Красной Армии.

“Организация правых” (руководители – Голодед,  Волкович, Хацкевич) также имела своих представителей в советском, партийном и хозяйственном аппаратах БССР. Но больше всего их было в ЦИК, СНК, ЦК КП(б)Б, Госплане, Наркоматах Земледелия, Местной промышленности, Коммунального хозяйства, Легкой промышленности, Лесной промышленности, торговом аппарате республики и в руководстве профсоюзными организациями. “Правые” подрывную деятельность осуществляли в партийном и советском аппаратах, в сельском хозяйстве, в финансовой системе.

“Национал-фашистская организация” (руководители Червяков, Шарангович, Левков, Жилунович, Дьяков) действовала  в аппарате Наркомата Просвещения, в БАН, в вузах, в Союзе писателей, среди учителей, а также в аппаратах ЦК КП(б)Б, ЦИК и СНК БССР. Особенно значительным вредительство этой организации было в системе народного образования и культуры, однако, активные “национал-фашисты” были найдены также в промышленности и сельском хозяйстве.

“Эсеровским центром” руководил нелегальный Центральный комитет в составе Чернушевича, П.Бодуновой, Панкевича и Бабченка. Эсеровские группы существовали “в ряде городов и районов Белоруссии – в Могилеве, Бобруйске, Слуцке, Мозыре, Горках, Копыле, Сенно, Круглом и Новобелице”. Именно эсеры считались ответственными за “осуществление вредительства на местах. “Правые”, “троцкисты”, “эсеры” и “национал-фашисты” работали по заданиям II-го отдела Польского главного штаба.

“Бундовско-сионистская организация” (руководитель Ошерович) имела ячейки на предприятиях, в советских и торговых учреждениях Минска, Витебска, Гомеля, Могилева, Мозыря. Бундовские ячейки вскрыты на швейной фабрике “Октябрь”, на деревообделочном заводе им. Молотова, в типографии им. Сталина, в наркомате торговли, в Белкоопсоюзе, в БАН, в Банке, в инвалидной кооперации, в системе Наркомата

Просвещения. Кроме польской, “бундовцы” работали на литовскую и американскую разведки. Вредительство совершалось на промышленных предприятиях кожевенной, швейной и деревообрабатывающей промышленности, в кустарных артелях, торговом аппарате, финансовой системе и еврейских учебных заведениях.

 

          Вредительство и вредительские организации ОАП
          в структурах народного хозяйства


Участникам антисоветского подполья были предъявлены различные обвинения – от организации в 1936 г. террористического акта (убийства) против Ворошилова, приехавшего на военные маневры, Сталина и Калинина, терактов против партийного и комсомольского актива – до  антисоветской контрреволюционной агитации, организации поджогов и производственного травматизма.

Вредительской и диверсионной деятельностью в народном хозяйстве БССР руководили, по мнению следователей, бывший председатель СНК БССР Голодед и его заместитель Саакян. Кроме общего руководства вредительством, были еще руководители по различным отраслям. Так, вредительством в топливно-энергетическом хозяйстве руководил Петрович, в торфяной промышленности – начальник  Белторфа Кузнецов, в швейной – директор Белшвейтреста Карасик, вредительством в Наркомате внутренней торговли руководил нарком Гуревич, в Наркомате здравоохранения – Сурта и Бурачевский, в местной промышленности – председатель Госплана БССР Лебович и работник Госплана Айзенсон, в области сельского хозяйства – секретарь ЦИК БССР

Левков, в области свиноводства – Стрелле, по линии НК Земледелия – Бенек, осуществлял руководство по распространению инфекционных заболеваний скота Иванов, в области финансов – нарком финансов И.Куделько, практической подрывной деятельностью в налоговой системе руководил Лехерзаг, в коммунальном хозяйстве – руководители наркомата Амбражунас и Вассерман. Диверсионно-вредительской работой в

промышленности руководили Гикало, Шарангович, Голодед, Волкович, Любович, Балтин, Георгадзе, Амбражунас, Вассерман. Все руководители ОАП были расстреляны.

Летом 1937 г. был подготовлен очередной “Обзор материалов о вредительской работе участников объединенного контрреволюционного подполья в БССР” [4]. Обзор, состоящий из 30 страниц машинописного текста, включал материалы также обширной (20 страниц) справки “О проведенных национал-фашистской организацией вредительских, подрывных и разрушительных актах в промышленности и финансовом хозяйстве БССР” [5].

Окончательные “Итоги разгрома антисоветского подполья в БССР” были подведены в июне 1938 г. Они представляют собой брошюру из 70 страниц. Подготовил этот отчет Ермолаев, в то время начальник 4 отдела УГБ НКВД БССР. Справки, обзоры, сообщения готовились по мере ликвидации подпольных организаций. Некоторые из них содержали анализ классового состава арестованных, их партийную принадлежность, занимаемые должности, общее количество арестованных за тот или иной период. Установить точное количество репрессированных по этим документам сложно, поскольку материалы архива КГБ РБ в настоящее время для исследователей недоступны. Еще сложнее вычленить из общего числа репрессированных “вредителей”, т. е. тех, кто осужден за экономические преступления. Следователи в 1937 – 1938 гг. не заводили специальных уголовных дел, ограничиваясь перечислением фамилий осужденных преступников (так называемые “альбомные списки”).
Поэтому материалы обзоров и справок по сути являются описанием того, за что расстреливали или отправляли в лагеря рабочих, колхозников, служащих всех отраслей народного хозяйства БССР.

“Вредительские организации” были найдены по всем основным направлениям развития сельского хозяйства: при землеустройстве, в полеводстве, животноводстве, подготовке сельскохозяйственных кадров, при проведении организационных мероприятий по укреплению и расширению коллективизации, во вредительском насаждении в БССР совхозов и т.д. “Вредительство в землеустройстве заключалось в том, что нарезаемые поля севооборотов в колхозах умышленно отрывались от агрономической части, в результате чего получалось, что нарезаемые поля землеустроителями оставались только на плане, не имея полей севооборота с указанием культур чередования, и фактически колхозы оставались без введенных севооборотов и сеяли по-прежнему где попало” [6].

Созданные на бывших крестьянских землях совхозы (около 50) оказались нерентабельными, ежегодный убыток от их деятельности составлял 12-13 млн. руб. Одновременно росло недовольство крестьян, насильно превращенных в сельскохозяйственных рабочих. Все убыточные совхозы созданы по заданию поляков, - констатировали следователи, обвинив в шпионской деятельности наркома совхозов Турлая и его заместителя Дындина.

Не оправдавшая себя экономически система расширения совхозов на крестьянских землях была признана актом вредительства со стороны членов ОАП. “Для большего ущемления интересов крестьян и создания среди них настроения недовольства мы организовали совхозы с отрезкой большого количества земель у крестьян, причем проводили это под видом изъятия земли у кулачества. Так были созданы свиноводческие совхозы и совхозы травосеяния” [7], - показал на допросе один из “организаторов” ОАП Шарангович. “В области полеводства” вредительство было направлено, прежде всего, на семеноводство – “в части учета и хранения сортового материала и учета площадей, посеянных сортовыми семенами”. Сортовые семена на складах “Белзаготзерна” смешивались с не сортовыми. Под видом сортовых семян весной колхозам выдавалось “даже часто выродившееся зерно”.

Контрреволюционная организация “правых” была “вскрыта” в системе треста “Белзаготзерно”. В конце сентября 1937 г. арестовано 9 человек: в Минске – управляющий  “Белзаготзерно”, его заместитель, начальник сектора сбыта и инструктор по качеству, в Гомеле и Орше – управляющие местными конторами, в Полоцке и Лепеле – заведующие складами [8]. Подлежали аресту еще 25 человек. Члены организации, по версии следователей, созданной в 1936 г., занимались заражением зерна на складах, забрасывали в муку стекло и металл, срывали финансирование и ремонт складов, организацию противопожарной охраны. Именно они были ответственны за выпуск бракованного хлеба, перебои в торговле хлебом.

Белорусские вредители действовали по указке из Москвы. Руководитель организации Чудновский, по версии следователей, был завербован управляющим Всесоюзного треста “Заготзерно” Меламедом, по его заданию прибыл в БССР.

В октябре 1937 г. были  арестованы заведующие пунктами и технические руководители “Заготзерна” в Калинковичах, Витебске, Борисове, Могилеве, Полоцке – всего 10 человек [9].

В тоже время контрреволюционная вредительская организация была вскрыта в Бобруйске. Руководителем организации назван директор Хайкин. На следствии он показал: “В Заготзерно я и другие лица занимались вредительством, заражали продукты” [10]. К вредительским акциям были отнесены случаи срыва погрузки семенного зерна, несвоевременная вывозка прибывших на железнодорожную станцию запчастей к тракторам, удобрений. Вредителей нашли в МТС – там они ломали или плохо ремонтировали трактора, срывали сроки сева и уборки.

Неблагополучная ситуация в сельском хозяйстве БССР была известна в Москве. За непринятие мер к исправлению положения в участии в антисоветском подполье в Беларуси был обвинен заведующий сельхозотделом ЦК ВКП(б) Яковлев, который неоднократно посещал БССР.

К вредительству “в области стягивания хуторов” относилось: срыв плана стягивания, изменение планов для отдельных районов, где велось строительство домов для отселенных хуторян, “переброска кредитов из одного района в другой” [11].

Вредительство в животноводстве было направлено “к уменьшению поголовья скота, особенно конского поголовья в БССР”, срыв планов развития животноводства, умышленному распространению инфекционных заболеваний среди животных.

Проверка конского поголовья в БССР, проведенная в 1937 г. в связи с требованием военных ведомств о мобилизации лошадей в военное время, показала, что лошади в 36 районах поражены инфекционной анемией. В 1936 г. болело 30 тыс. лошадей. В Ветуправлении Наркомата Земледелия старались “не поднимать паники”, однако, ветврачей не хватало, рекомендации специалистов на местах не выполнялись: больные лошади работали вместе со здоровыми, их не лечили, исходя из научно обоснованных методик. Вредительские организации, проводившие заражение коней, были обнаружены в системе Главдортранса: больные лошади, занятые на строительстве дорог, “развозили” заболевание по всей стране, в районах, где поражение было особенно значительным. Так, в Климовичском районе к маю 1937 г. более чем в 30 колхозах лошади были поражены инфекционной анемией. Вредительскую “организацию правых”, заражавшую животных, нашли в Витебском ветеринарном институте.

К вредительским акциям были причислены и прививки, которые врачи делали лошадям от менингита и свиньям от чумы. Так, вредительская организация была вскрыта в Хойникском районе, в котором 300 лошадям была введена противоменингитная сыворотка [12].

Вредительство при мелиорации Полесья объяснялось следующим образом: “Когда дело касалось осушения Полесских болот, в чем были заинтересованы поляки, так как эти болота, по мнению последних, во время войны с СССР могут являться серьезным препятствием для продвижения польских войск на территорию БССР, то члены организации всячески старались и настаивали на быстрейшем проведении проекта осушения Полесских болот в жизнь” [13].

Вредительство в промышленности в первую очередь выражалось в “дезорганизации энергетики”: создание диспропорции между потребностями в топливе, прежде всего торфе и снабжением местным топливом энергетических центров – Белгрэса им. Сталина, электростанций Минска, Гомеля, Могилева, Орши, а также в недостатке электроэнергии. Соответственно вредительские организации были обнаружены на крупнейшем торфяном заводе “Осинторф” и Белгрэсе им. Сталина.

“Осинторф” снабжал топливом Белгрэс, однако, недостаточно. Проектные мощности завода по производству топлива из торфа по разным причинам к 1937 г. не были освоены: из-за “неправильного использования оборудования, неправильной постановки работы по фрезерному торфу и затяжки в деле освоения добычи торфа по способу большого “гидроторфа”. Арестованы начальник Белторфа Кузнецов, главный инженер Осинторфа Степанов, инженер Власов. Как участник организации “правых” по ст. 69 (экономическая контрреволюция) УК БССР к 8 годам лагерей осужден руководитель промгруппы СНК БССР И.Млодек – за то, что “замораживал и неправильно использовал государственные средства, в результате чего срывался выполнением план торфяной промышленности БССР” [14].

В 1934 г. в результате очередной реорганизации системы государственного управления экономикой был ликвидирован трест “Белэнерго”, который руководил строительством и эксплуатацией электростанций, электромонтажными работами. Поскольку работа электростанций от этого не улучшилась, а только ухудшилась, реорганизация была признана вредительским актом. Кроме того, сроки строительства и ввода новых мощностей электростанций срывались (Борисовская и Минская ТЭЦ, Белгрэс, Гомельская электростанция) [15].

За чистку “элетрохозяйства” республики следователи ЭКО взялись основательно. В январе 1937 г. была раскрыта “хищническая группа”, занимавшаяся, как посчитали следователи, кражей проводов и электроматериалов. Поскольку государственное нормирование материалов в условиях дефицита в масштабах страны сделать без излишков или недостачи было в принципе невозможно, предприимчивые рабочие (в группу входило 12 человек) заказывали больше материалов, чем было нужно для конкретной работы. Возникшие излишки затем реализовывали, производя электромонтажные работы в государственных учреждениях, получая плату за сделанное наличными деньгами [16]. Следует отметить, что в результате ликвидации группы очередь на проведение мелких электромонтажных работ только увеличилась.

За аварии на электростанциях и связанные с ними перебои в подаче электроэнергии для предприятий на Белгрэсе были арестованы главный инженер Овчинников, инженер-конструктор, директор, начальник электроцеха и котельного цеха. Главный инженер признан руководителем диверсионно-вредительской организации [17]. Аналогичные “организации” вскрыты на Минской ТЭЦ и Гомельской электростанции.

Руководствуясь “прямыми указаниями польского консульства в Минске”, был сорван план индустриализации БССР – из-за  “затяжек строительства по большинству важнейших объектов и омертвения капиталовложений”: “ацетонового завода в Быхове, котельного завода в Могилеве, Старобинской электростанции, фабрики “Октябрь” в Минске, Академии Наук”, Оршанского льнокомбината, Минской обувной фабрики,

Могилевского труболитейного завода, механического цеха Минского металлозавода им. Кирова, Гомельского жирового комбината. “Вредительская организация” была вскрыта в Госплане. Ее участники “преуменьшали ежегодно финансирование капитального строительства большинства предприятий, составляли преувеличенные планы снабжения строек стройматериалами”.

Из-за проведения масштабных операций по строительству жилья, связанных с переселением жителей хуторов в деревни, интенсификацией строительства военных объектов в 1936–1938 гг. в БССР ощущалась острая нехватка кирпича. Для расширения производства кирпича было принято решение не строить новые заводы (считалось, что большой спрос на кирпич носит временный характер), а пристроить к уже имеющимся искусственные сушилки. Сама идея искусственных сушилок не была достаточно продуманной, а ее конкретное воплощение в жизнь оказалось непригодным – кирпич выходил дороже на 20 руб. (за тысячу кирпича) и очень плохого качества. “Вредительскую организацию” вскрыли на Витебском кирпичном заводе № 13, где бракованного кирпича производилось особенно много. На стройках не хватало не только кирпича, извести, но и лесоматериалов.

В декабре 1937 г. была вскрыта вредительская организация в тресте “Лесбел”. Подрывная деятельность в тресте “Лесбел” в основном направлена “на срыв лесовывозки и заготовки, хищнической разработки леса и дезорганизации лесообрабатывающей промышленности БССР”. “Крайне скверная работа треста “Лесбел” и отдельных леспромхозов объяснима подрывной деятельностью ряда руководящих работников периферии и треста во главе с управляющим треста Ресиным” [18], - так коротко характеризовались причины и виновники вредительства в Спецсправке “О подрывной работе в тресте “Лесбел” (по состоянию на 15.12.1937 г.), направленной лично секретарю ЦК КП(б)Б Волкову.

Расследование деятельности организации выявило большое количество фактов бесхозяйственности: - дубовый лес пустили на дрова (Речица, Гомель), ольху и дуб – для производства бочек (Кличевский лесхоз) и т. д. Плохое планирование, отсутствие механизации при вывозке леса, падеж лошадей, “извращение методов стахановского движения” (бригадирам приписывалась работа бригады и т. д.), нарушение техники безопасности и рост травматизма (3200 случаев за 1936 г., из них 26 со смертельным исходом и 34 с инвалидностью) – всё это было представлено как итоги преступной деятельности руководителей треста и директоров лесхозов Наровлянского, Слуцкого, Чериковского районов. Было найдено “скрытое взяточничество”, когда директора лесхозов под видом оплаты расходов по вербовке рабочей силы для лесхозов выплачивали значительные деньги руководящим работникам районов - как секретарям райкомов, так и секретарям исполкомов.

В процессе расследования была установлена связь Ресина – управляющего трестом, признанного главой вредительской организации – с деятелями антисоветского подполья – троцкистским центром. Филиалы центра были обнаружены на Речицком Лесозаводе, Лесокомбинате “Коминтерн” в Борисове. Здесь руководителем организации являлся директор комбината Блоцкий Ф.А. “В результате к/р диверсионной деятельности… комбинат “Коминтерн” только за 1937 г. имеет до 800 000 руб. убытков, кроме того, сгноено доброкачественного материала на сумму до 500 000 руб.” [19], - кратко разъяснил нарком НКВД Берман главную причину, побудившую спецорганы к активным действиям на лесокомбинате.

Участников ОАП обвинили в срыве развития пищевой промышленности на базе местных пищевых ресурсов, в первую очередь это касалось переработки овощей и ягод. “Кустарные заводы, построенные Белплодоовощью и Белкоопплодоовощью были организованы вредительски и выпускали полуфабрикаты настолько плохого качества, что потребитель не брал их” [20], - объясняли спецорганы причины арестов, проведенных в вышеуказанных трестах.

К июню 1938 г. вредительство в системе наркомата пищевой промышленности было обнаружено в “холодильной”, “мясной” промышленности, хлебопечении, промышленном и жилищном строительстве [21]. Так, следователи посчитали, что строительство холодильников осуществлено “вредительски”: в Минске холодильные камеры расположили на первом этаже, что вызвало промерзание грунта, в результате чего стал оседать фундамент и стены давать трещины, в Витебске при строительстве холодильника использовались деревянные перекрытия, зараженные грибком, что уже на второй год эксплуатации стало угрожать обвалом, в Оршанском холодильнике сточные воды были направлены через теплоизоляцию и разрушали ее и т. д. Холодильной площади не хватало.

“В мясной промышленности” вредительство выражалось в отсутствии капитальных вложений в строительство механизированных мясокомбинатов, в ремонты уже существующих. Ряд мясокомбинатов спускал сточные воды в реки, канализация строилась только на Витебском и Гомельском мясокомбинатах. Предприятия мясной промышленности были “засорены” ворами и жуликами, занимавшимися хищениями.

В “области хлебопечения” вредительство выражалось во вкладывании средств в строительство кустарных хлебопекарен в ущерб строительству механизированных хлебозаводов. В результате был создан “разрыв” между возможностями производственной базы хлебопечения и потребностями населения и армии в 300 т хлеба в сутки.

Стройки предприятий пищевой промышленности не обеспечивались необходимыми материалами, не отпускалось достаточно средств для ввода в строй новых мощностей, что вело к долгострою и омертвению капиталов. Так, строительство костеперерабатывающего завода в Могилеве было начато в 1929 г., Слуцкого маслозавода в 1934 г., до июня 1938 г. не было закончено, как не было закончено строительство Горецкого маслозавода, Могилевского хлебозавода.

Жилищное строительство 160 квартир в Бобруйске, Гомеле, Могилеве, Витебске остановлено из-за недостатка фондируемых материалов (цемент, лес, железо) и использования не по назначению средств, выделяемых на стройку из директорского фонда.

Вредители из ОАП действовали и в рыбообрабатывающей промышленности БССР. На территории БССР в 1938 г. было учтено 83 700 га озерной площади, из которой 73 000 га  были “охвачены промыслом”, которым руководил Белрыбтрест. В состав треста, кроме руководящих структур, входило 9 участков и 6 прудовых рыбных хозяйств, где было занято 1580 рыбаков-колхозников и рабочих. Рыбообрабатывающая промышленность БССР производила 10,1% потребляемой в республике рыбы. Однако “за последние 5 лет выполнение планов по рыбодобыче, рыборазведению и мелиорации систематически срывалось”.

Кроме того, увеличился удельный вес мелкой и несортовой рыбы – до 70% от выловленной рыбы. Занявшись вопросами недоснабжения потребителей более дешевой отечественной рыбой, спецорганы обнаружили следующие факты: более 35% отлова рыбы осуществлялось во время нереста, причем “ежегодно в период нереста ценных пород рыбы мобилизовался аппарат треста и рыбоучастков для усиления лова”. “Планы лова на этот период увеличивались”. Орудия лова по всем рыбоучасткам построены вредительски с ячеей в 10 м/м для максимального вылова плоди. Вредители из СНК БССР узаконили вредительские орудия лова. Таким образом было подорвано естественное воспроизводство рыбы. Планы искусственного разведения рыб выполнялись на 60-72%, при этом планы эти постоянно снижались. С 1925 г. в БССР было начато заселение озер ценными породами рыб – сигом и рапушкой. Однако, к 1938 г. промышленный лов этих рыб так и не был налажен [22].

Выясняя причины по-пустому затраченных средств на разведение сига и рапушки (около 500 тыс. руб.), спецорганы установили: 48% озер были неприспособленны для разведения сига из-за малого объема и недостаточной глубины. В 68% случаев заселения использовалась икра, которую просто съедали хищные рыбы. В малые озера вносили много мальков, а в большие – мало, заселение мальков производилось в водоемы, где преобладали хищные породы рыб – судак, щука, окунь, которые особенно опасны для сига. Все вышеперечисленные причины были названы актами вредительства. К скрытым формам вредительства были отнесены “хаотичность или отсутствие рыбоводного учета”, заболачивание прудов, неправильный выбор мест для прудов для разведения карпа и т. д. К особо вредительским действиям было отнесено отсутствие правил рыболовства и невыполнение постановления СНК СССР 1935 г. о создании в республиках органов регулирования рыболовства и охраны рыбных запасов.

Главой вредительской организации был признан управляющий Белрыбтрестом, в нее были включены его заместитель, начальники планового отдела и сектора снабжения и сбыта, директора 4 участков, начальники производственного и строительного секторов, инженеры, рыбоводы, директор рыбхоза “Волма”, юрисконсульт, заведующий кадрами, главный бухгалтер, финансист.

Невыполнение планов, аварии, брак на заводах также являлись действиями вредителей. В 1937 г. Гомельское управление НКВД «раскрыло» вредительскую организацию на заводе сельскохозяйственного машиностроения им. Кагановича [23]. Был арестован старший инженер, работники отдела снабжения.

Официальная советская идеология утверждала, что советское государство одной из важнейших своих задач считает удовлетворение основных потребностей населения и рост благосостояния людей. Поскольку в конце 1930-х годов жизнь советских людей в БССР все еще отличалась в худшую сторону от 1913 г., отставание объясняли происками вредителей: руководство страны старается, принимает правильные решения, а вредители мешают. Поэтому вредительские организации нашли на швейных фабриках, которые выпускали массовый брак, некрасивую и неудобную одежду, обувь. Крупнейшую из них обнаружили на фабрике “Знамя индустриализации”, выпускавшей верхнюю одежду.

Вредителей из ОАП обвинили в срыве строительства Витебской (строилась 4 года, затем была разрушена из-за неправильно составленного проекта) и Минской бань, прачечной в Могилеве, начатой, но не законченной реконструкции и расширения сети минского водопровода.

Спецорганы раскрыли “хищническую группу”, занимавшуюся хищением водопроводных и канализационных труб и “других остродефицитных товаров”. Группу назвали Оксенкруг – по фамилии братьев, которые руководили хищениями [24]. Население, которое не переставало жаловаться на бытовые неудобства, с пониманием отнеслось к тому, что вредители, виноватые в этих неудобствах, были наказаны.

Медицинское обслуживание населения также вызывало жалобы и нарекания. Поэтому вредительство нашли “по линии вызова массовых инфекционных заболеваний, срывах лечебных мероприятий в республике, главным образом, на селе, саботаже мероприятий по охране материнства и младенчества и срыва подготовки новых кадров” [25]. В результате,  в 1937 - 1938 гг. вредительская организация была ликвидирована в системе наркомата здравоохранения. Одним из руководителей организации являлся зам. наркома Плавник. Арестованы также заведующая сектором охраны детей Каменецкая, начальник управления охраны материнства и младенчества Кантарович.
В члены ОАП записали и председателя ЦК профсоюза Медсантруда БССР М.Я.Соколинского. Основаниями для подозрений и ареста последнего послужили следующие факты: лично знаком и хорошо отзывался о Плавнике; находился в клинике Лечкомиссии в состоянии, “когда уже мог вернуться к работе”, “видимо, пытаясь избегнуть отчетного доклада на съезде Профсоюза”; во время нахождения в клинике “высказывал антисоветские суждения по вопросу о разоблачении врагов народа; вроде: “Всех уже поарестовали, больше некого арестовывать” [26].

Вместе с тем, оснований для такого утверждения профсоюзного руководителя было более, чем достаточно. В начале - середине 1937 г. аресты прошли не только в наркомате здравоохранения, но и в медицинском и кожно-венерическом институтах. Врачам-ученым предъявили обвинение в срыве санитарно-оборонного строительства (10 дезостанций и 19 санпропускников), недостатке санитарных врачей, наличии большого количества профессиональных заболеваний, травм, эпидемических заболеваний [27].

Дефицит писчей бумаги объяснили действиями “хищнической группы” в системе Белконторы “Союзбумсбыта”. В феврале 1937 г. был арестован заведующий базой А.Заселевич, бухгалтер, экспедитор, рабочие - всего 8 человек [28].

Вредительства осуществлялись в торговле и снабжении. Главными следствиями вредительства в этой области были признаны “создание искусственных затруднений в снабжении населения хлебом, продуктами питания и товарами широкого потребления”. В период съездов советов БССР, выборов специально “организовывались” огромные очереди. Этому способствовало то, что распределение хлебных фондов предусматривало направление хлеба прежде всего в крупные города и Минск; маленькие города и сельские районы хлебом не обеспечивались. К вредительству в торговле также было причислено сокращение капиталовложений в торговлю, малое количество торговых точек в рабочих районах, засоренность “торговых кадров социально чуждыми и враждебными элементами” [29]. Аресты были произведены в Наркомате торговли (арестованы Гуревич, Барзунов, Маков, Жогов). Ячейка “организации правых” была вскрыта в Главторге БССР. Арестованы начальник Главторга А.Шаров, директор Минского треста ресторанов и кафе В.Петров [30].

Вредительство было вскрыто и в области дорожного строительства, “необеспеченности руководства и контроля за строительством и ремонтом дорог низовой сети”, в создании для работников райотделов таких материально-бытовых условий, которые не обеспечивали их честной работы” [31]. Поскольку дорожное строительство (Управление шоссейных дорог) входило  в структуру НКВД, начальник УШОСДора НКВД БССР со ссылкой на причины вредительства обратился к секретарю ЦК КП(б)Б и председателю СНК БССР с просьбой увеличить оклады работникам райотделов. Спецорганы поступили проще. В апреле 1937 г. троцкистская вредительская организация вскрыта в системе бывшего Главдортранса УШОСДОР.

Следствием было установлено, что “прием на работы по строительству дорог кулаков-подрядчиков входил в программу к/р деятельности”. Кулаки добивались увеличения расценок на грабарские работы вплоть до организации забастовок” [32]. Руководил организацией по мнению следователей Фрумкин, возглавлявший Главдортранс, было арестовано 20 руководителей УШОСДОРа различного уровня. “Настоящим ставлю Вас в известность, что положение с руководящими кадрами системы УШОСДОРа НКВД БССР чрезвычайно тяжелое... В данное время в аппарате нет руководящих работников 5 отделов и 8 участков” [33], писал в ЦК КП(б)Б новый начальник УШОСДОРа с просьбой отпустить инженеров-дорожников с партийной работы на производство. Однако аресты не были остановлены. В мае к вредителям причислили начальника Белдорстроя Мудроголенко, секретаря ЦК КП(б)Б по транспорту Иванова, которому также вменили руководство вредительством при строительстве дорог оборонного значения [34].

Вредительские организации были вскрыты в научно-исследовательских институтах - НИИ промышленности БССР и НИИ пищевой промышленности. Сотрудников первого НИИ обвинили в том, что они отчитались за 34 темы как законченные и внедренные, когда на самом деле закончены были только две, второго - в том, что за все время существования института ни одна из его разработок “не оказала помощь промышленности в осуществлении новых задач в организационном и техническом отношении” [35].

Вредительство в финансовой сфере, как считали сотрудники спецорганов, проводилось “по двум основным линиям - в финансировании народного хозяйства и в проведении налоговой политики”, а также “по линии государственного бюджета и государственных расходов”. Как вредительские действия было названо применение финансовых санкций к хозяйственным организациям, особенно если при этом было выявлено невыполнение производственных планов, вызывавшее задержку зарплаты, насильственное изъятие имущества несостоятельных налогоплательщиков, что вызывало большое недовольство населения. 

Однако, наибольшее нарекание спецорганов вызывали  финансовые планы, в которых доходы от субъектов хозяйствования (трестов, предприятий) были сильнозавышены. Существенно, что спецорганы не интересовали причины завышения. Они отмечали, что завышение не предусматривало повышения качества продукции, модернизации производства. Вредительством было также названо приостановление финансирования трестов, предприятий в случае невыполнения ими плановых заданий. Особенно существенны масштабы вредительства были в областях торфодобычи и строительства, где также действовали организации ОАП. “Со стороны же выполнение государственного бюджета все выглядело благополучно, бюджет выполнялся, и наркомфину создавалась репутация крепкого, четкого наркомата” [36], - отмечали следователи НКВД.

Следует заметить, что к вредительским действиям было отнесено нерассмотрение “многочисленных жалоб, поступающих в НКФ, Совнарком и особенно в ЦИК БССР”, пересылка их “на места для реагирования тем же лицам, на которых они были написаны. Жалобы или лежали без движения, или ходили по учреждениям в течение многих не только месяцев, но и лет”.  Следователи справедливо посчитали, что такие действия чиновников создают “кадры “обиженных” советской властью среди населения БССР” [37]. Репрессии против чиновников руководящего звена как в центре, так и в районах должны были свидетельствовать о восстановлении справедливости в советском обществе.

Вредители, оказывается,  задерживали выплату зарплаты. Арестованные Готфрид (заведующий промышленным отделом ЦК КП(б)Б) и секретарь Витебского горкома КП(б)Б Башмачников на следствии показали, что делалось это для того, чтобы вызвать недовольство рабочих [38].

В участии в “троцкистской организации” были обвинены действующий прокурор БССР  Глезеров и его предшественник Кузьмин, председатель Верховного суда БССР Кудельский, ряд работников республиканской прокуратуры (Шифрин, Мерингоф и др.), районные прокуроры в Витебске, Полоцке, Гомеле, Богушевском районе и др. Прокуроров и судей обвинили в организации массовых репрессий против трудящихся, в том, что в БССР “была создана такая бюрократическая система работы прокуратуры и суда, что подаваемые трудящимися жалобы и различного рода заявления в органы прокуратуры и суда не рассматривались, и по ним не принималось никаких мер, что вызывало законное нарекание со стороны населения” [39].

Участников антисоветского подполья обвинили в организации пожаров в БССР. НКВД, занимаясь расследованием причин пожаров, установило, что в высоком проценте    случаев причиной пожаров являются поджоги (табл). Лесные пожары в колхозах, на предприятиях БССР, по мнению следователей, совершались вредителями, членами вредительско-диверсионных групп, работавших по заданию польских разведывательных служб, руководимых консулом, находящимся в Минске. К членам антисоветского подполья были отнесены и кулацкие антисоветские группы, совершавшие поджоги “на почве классовой мести” [40]. Вместе с тем, следователи установили, что почти половина поджогов (в 1936 г. из 266 случаев 102) “были произведены с целью сокрытия преступной деятельности”. “Контингент поджигателей - материально ответственные лица в колхозах и кооперации, преимущественно из числа кулацкого и антисоветского элемента” [41], - указывалось в Докладной записке “О поджогах и пожарах на территории БССР”, направленной в ЦК КП(б)Б 11 сентября 1937 г.

К числу членов антисоветского подполья были причислены и те люди, по вине которых из-за “преступно-халатного несоблюдения противопожарных мероприятий” произошли пожары. Нарушения правил противопожарной безопасности, по мнению следователей НКВД, “являлось одним из методов деятельности классового врага” [42].

К методам деятельности членов ОАП были также отнесены: выпуск бракованной и недоброкачественной продукции, нарушения техники безопасности, приведение к травмам или смерти работающих, нарушение снабжения населения товарами первой необходимости (особенно хлебом, керосином), несвоевременная выплата зарплаты. По фактам вредительства проводилось следствие с целью выявить виновных. Когда они были определены, следовало обвинение в участии в деятельности антисоветской организации.

При допросах применялись пытки. В результате люди признавались во всех предъявляемых им обвинениях. Так, арестованный в Гомеле директор “Полеспечати”, как записано в протоколе допроса, показал: “Благодаря вредительству по моей вине за 1936-1937 гг. в “Полеспечати” было убито 2 человека: печатной машиной убита работница машинного цеха... и подъемником убит рабочий переплетного цеха... Кроме этого, работнице литографического цеха оторвало руку” [43].

 

          Ячейки ОАП в районах


Вредительские организации, связанные с центром ОАП в Минске были вскрыты в различных районах республики. Типичным примером такой “организации” может служить организация, вскрытая в Кировском районе [44]. В организацию входили секретарь РК КП(б)Б Вильчек (руководитель), председатель райисполкома, начальник РО НКВД, районный прокурор, председатель Райсовета, районный уполномоченный по заготовкам, заведующий райлесхозом, заведующая детским садом совхоза “Жиличи”, председатель колхоза “Коминтерн”, заведующая районной сберегательной кассой, заведующий РАЙОНО - всего 12 человек. Руководство организации тесным образом было связано с Червяковым и Бенеком, по инициативе которых в 1935 г. был организован район с центром в Кировске (бывшее название Старцы).

К вредительским действиям отнесены: плохое качество строительства больницы, бани, амбулатории, колодцев (“все, что построено, по качеству такое, что надо переделывать”), массовые аресты и обыски у крестьян, администрирование, отказы в выдаче дров, стройматериалов, назначение штрафов за самовольную рубку леса, контрреволюционные выступления на собраниях (“дети пухнут с голода”), кражи колхозного имущества, сокрытие реальных фактов о состоянии сельского хозяйства района, отсутствие в районе культурных учреждений и т. д.

После «вскрытия» организации в районе были проведены собрания, разъясняющие вражескую деятельность, более 40 человек сняты с работы как пособники вредителей. В районе “построили звуковое кино, радиоузел, гостиницу, провели дороги к райцентру и сельсоветам.

В 1937 г. был проведен “Лепельский процесс”, получивший широкий резонанс. Первоначально руководители района были обвинены в халатности, однако, затем стало ясно, что в районе процветает вредительство. В это время районное отделение НКВД возглавил В.Емолаев. “Лепельское дело” помогло ему сделать успешную карьеру. Во вредительстве был обвинен председатель Лепельского райисполкома Семашко, который сознался в том, что принадлежал к “организации правых” и действовал по их указанию: облагал “трудящихся крестьян непосильными налогами и заготовками, применял массовые незаконные репрессии на селе по отношению к трудящимся крестьянам и проводил ряд вредительских мероприятий по подрыву экономической мощи колхозов и совхозов” [45].

В июле 1937 г. следователи «раскрыли» контрреволюционную вредительскую группу в Узденском леспромхозе в составе 7 человек. Директор Лепромхоза В.Г.Ароцкер (он же – руководитель группы) был обвинен в связи с бундовским подпольем, которое «орудовало» в Лесбеле. Директор Лесбела Шапиро осуществлял «вербовку», привлекая к вредительству, в основном, евреев из числа своих подчиненных.   Как установили следователи, вредительство «в системе лесного хозяйства проводилось по линии неправильной эксплуатации лесных массивов, т.е. рубка лета производилась в таким расчетом, чтобы создать в лесу захламленность, что способствовало размножению короеда и других лесных вредителей, а также лесных пожаров, срыв плана по лесозаготовкам и лесовывозкам и создание плохой [обстановки] на Немовской ветке, предназначенной для подвозки лесоматериалов к железной дороге,- путем систематических аварий, что приводило к невыполнению планов по перевозке лесоматерилов» [46].

Руководители вредительской группы и подполья были приговорены к ВМН (высшей мере наказания). О том, как собирались следственные материалы, на основании которых строилось обвинение, можно судить по следующему признанию: «… меня как председателя Узденского Местсовета вызвал к себе в кабинет нач. Узденского РО НКВД т.Кравцов, который предложил мне написать справку на Ароцкера, указав в справке о том, что Ароцкер враг народа, участник контрреволюционной вредительской организации Узденского Леспромхоза, что мною и было написано» [47].

В 1937 г. вредительская организация в сельском хозяйстве, проводившая “уничтожение скота и разложение колхозов”, была вскрыта в Чашникском районе. Арестовано 13 человек -  руководящих работников района, в том числе заведующий РайЗО и его заместитель, старший ветврач [48].

В г.Чашники на фабрике по переработке картофеля “Красная Звезда” в октябре 1937г. случился пожар. Следствие выявило диверсионно-вредительскую организацию, арестовано было 28 человек, 5 из которых сознались в том, что являются членами организации [49].

Начальник отдела НКВД Комаринского района считал, что из 36 колхозов района в 15 “засоренность бывшим кулачеством, бывш. участниками банды” среди руководителей доходит до 70% [50]. Компрометирующие материалы были собраны и на будущего первого секретаря ЦК КПБ В.Мазурова, который работал здесь инструктором райкома [51].

В Полоцком районе ячейки ОАП были найдены в Шатиловском сельском совете (8 человек) во главе с председателем сельсовета и председателем колхоза им. Ежова, в Боярском сельском совете во главе с председателем, в Малоситянском, в Кушликовском, в Булавском, Сестренском сельских советах. В Ветринском районе вредителей нашли в МТС – руководителями ячеек признаны директор и его заместитель по политической части [52]. Всего вскрыто 4 группы.

Вредительские группы, входящие в ОАП, в составе 5-8 человек были найдены в Дриссенском районе (4), в Россонском районе – 3 группы, в Освейском – 3. Кроме того, ячейки ОАП нашли в аппарате Полоцкого окружного исполнительного комитета (6 человек), в аппарате райкома КП(б)Б (3 человека) во главе с секретарем, в системах РайФо и РайЗага, Комхозе Освейского района. Попали в члены ОАП и судья Освейского района, прокурор Ветринского района, редактор Ветринской районной газеты, управляющий Ветринским Райбанком и т. д.

В Россонском районе из 128 колхозов 30 возглавляли “вредители”, в Дриссенском районе таких нашли 10.

Троцкистско-вредительская группа была вскрыта на станции Осиповичи Белорусской железной дороги. Руководил группой начальник станции Казакевич, в группу входили начальник отделения эксплуатации и его заместитель. Вредительство, проводимое группой, выражалось в том, что был сорван “основной государственный план перевозок, не выполнялись нормы простоя оседающих вагонов под грузовыми операциями, срывались простои оседающих вагонов под грузовыми операциями (вместо 8,9 – 20,6 часов), не выполнялась сдача регулировочного порожняка, срывали график движения поездов (выполнялся на 45-50%), засылали груженые вагоны не по назначению и др. [53].

Аналогичная группа была вскрыта в Жлобине. Там, однако, вредители работали с большим размахом. Над троцкистской организацией во главе с секретарем райкома КП(б)Б Лехерзаком и председателем райисполкома Лютько был устроен открытый судебный процесс. На суде “со всей очевидностью была установлена антисоветская провокационная работа троцкистов на селе, которые с целью вызова массовых недовольств в деревне, терроризировали население и применяли к трудящимся крестьянам незаконные судебные и административные репрессии и другие издевательства” [54].

В Бобруйске троцкистская группа была сначала раскрыта в системе Райпотребсоюза. Арестованы были председатель Райпотребсоюза, зав. торговым отделом, уполномоченный по закупке хлеба, директор Бобруйского маслозавода и др. Участники группы, как установило следствие:
а) срывали план молокопоставок государству;
б) для вызова недовольства населения промтовары, занаряжаемые для реализации в деревне, не завозили, сорван в этих целях завоз промтоваров на общую сумму - 368000 руб.;
в) в этих же целях выпекаемый на хлебопекарне хлеб выгружали в неприспособленный для его хранения сарай, держали по 2-3 дня без реализации, а затем,  подъеденный крысами и покрытый плесенью, пускали в продажу;
г) широко практиковали различными способами разбазаривание остродефицитных товаров; д) расхищали продукты питания, которые затем списывали под видом естественной убыли” [55].

Дальнейшее расследование показало, что троцкистско-диверсионной вредительской организацией в Бобруйске руководил секретарь Бобруйского райкома КП(б)Б Чернышев и председатель райисполкома Царенок. В организацию включили также второго секретаря райкома, председателя Горсовета, прокурора города. Последнего за то, что помогал троцкистам-вредителям избегнуть судебной ответственности.

“Контрреволюционное троцкистско-зиновьевское гнездо” было найдено на Могилевской шелковой фабрике. Сначала арестовано 7 человек, из них два мастера - за разговоры, осуждающие коллективизацию и стахановское движение (“называли стахановцев автолихачами”). Вредительская деятельность группы заключалась в организации 21 мая 1935 г. отравления 50 рабочих газообразным хлором.  В результате расследования (июнь 1935 г.), комиссия ЦСПСБ, президиум ЦСПСБ вынесли решение о том, что “этот случай явился результатом  грубого нарушения правил по технике безопасности, обезлички в уходе и наблюдении за техническим оборудованием и нарушений технологического процесса как со стороны дирекции фабрики, так и административно-технического персонала отдельного цеха гиплохлоритной станции” [56].

 Однако, когда в начале 1937 г. нашли антисоветчиков, сразу вспомнили про этот случай. Интересно, что инициатором проверки “вредительства” явился руководитель промышленного отдела ЦК КП(б)Б Готфрид: он поручил инженеру-целлюлознику, секретарю парткома фабрики проверить факт вредительства и получил от секретаря две докладные записки. В этих записках не только подтверждалась вредительская природа отравления, но и высказывалось предположение о наличии вредительства в главке шелковых фабрик - ГУИВе (Главном управлении искусственного волокна при Наркомате тяжелой промышленности). Докладные записки парторга были сразу направлены в НКВД БССР, а оттуда в Москву. В марте 1937 г. из Москвы после проверки пришло подтверждение - заговор есть.

Руководителем контрреволюционной группы назвали начальника производства фабрики. К суду привлекли также участников комиссии ЦСПСБ, расследовавших причины несчастного случая, секретаря парторганизации - “за явную слепоту”.

В апреле 1937 г. в колхозе “8 марта” Дзержинского района была раскрыта вредительская группа, связанная с Польшей. Деятельность группы направлялась “на развал колхоза”.  Включала она 5 человек: председателя ревизионной комиссии колхоза, бригадира и трех колхозников. Суть “вредительства” группы спецорганы изложили следующим образом: “Пользуясь покровительством со стороны председателя колхоза Яцыно Мячеслава в связи со своим положением, группа в 1936 г. провела ряд вредительских актов, в результате чего колхозники на трудодень получили только по 500 гр. зерновых культур и 5 кг картофеля.

Из фактов вредительской деятельности этой группы можно отметить:

1.  Гречиха с 3-х га сгнила на поле и без обмолота использовала на отепление конюшни.
2.  Овес с 12 га на поле пророс и пришел в негодность.
3.  500 пудов картофеля сгноено и заморожено. Картофельное поле - 14 га - вторично не перепахано, и в земле осталось около 500 пудов картофеля.
4.  Скошенное на 2-х га луга сено осталось не убранным и погнило.
5.  По озимому севу ржи план недовыполнен на 25 га, несмотря на то, что семенами колхоз был обеспечен и земля для посева подготовлена” [57].

В июне - августе 1938 г. были арестованы 19 человек из Оршанского района, в том числе председатель Оршанского райисполкома, зоотехник райзо, первый и второй секретари райкома КП(б)Б, ст. ветврача, директор бани, зав. ветлечебницей, 4 председателя колхоза - как участники право-троцкистского блока. Обвинения и сами следственные материалы были настолько неправдоподобны, что Особая тройка НКВД, куда в сентябре было направлено дело, отправила его в оршанское районное отделение НКВД на доследование. Выяснилось, что работниками городского отделения НКВД “было проявлено непартийное отношение к следствию и допущено безобразное оформление показаний арестованных, в результате этого и получилось, что все арестованные давали явно неправдоподобные показания - вымышленные, в правильность которых следствие слепо верило” [58].

Допросы осуществлялись по следующей схеме: у обвиняемого спрашивали, с кем он был связан, и составляли список подозреваемых лиц. Списки были значительны: второй секретарь назвал 52 человека, зоотехник 30 человек и т. д. Для получения “признательных показаний” арестованных избивали, помещали в карцер. В апреле 1939 г. 14 человек были освобождены. За хозяйственные преступления председатель райисполкома и счетовод колхоза осуждены, зоотехник райзо, райветврач и зав. ветлабораторией обвинены по ст. 69 УК БССР.

В августе-октябре 1938 г. Гомельским управлением НКВД вскрыта антисоветская вредительская группировка в Речице. По ст. 69 и 76 УК БССР обвинены и арестованы секретарь Речицкого РК КП(б)Б, уполномоченный Комитета заготовок по Речицкому району, заведующий райзо, предсдедатель райисполкома, заведующий райфо, редактор речтцкой районной газеты и председатель Горвальского сельсовета за вредительство в области сельского хозяйства, «очковтирательство» [59]. Расстрелять арестованных, однако, не успели – началась предвоенная «оттепель».


 
          Итоги борьбы с ОАП


Первые итоги разгрома антисоветского подполья в БССР были подведены 1 июня 1938 г. По официальным данным, представленным в ЦК КП(б)Б, в 1937 –1938 гг. как члены ОАП арестованы 2570 человек, из них троцкистов и зиновьевцев – 376, правых – 177, национал-фашистов – 138, эсеров – 585, бундовцев – 198, меньшевиков – 7, сионистов – 27, церковников и сектантов – 1015, клерикалов – 57. Из них работали: в ЦК КП(б)Б и ЦК ЛКСМБ – 23, в ЦИК и СНК БССР – 16, разоблачено 40 наркомов и их заместителей, секретарей окружных, городских и районных организаций КП(б)Б – 24, председателей окружных, городских и районных исполкомов – 20, руководящих работников советского и хозяйственного аппаратов – 179, академиков и научных работников Академии Наук – 25, преподавателей вузов – 41, писателей и литературных работников – 20 [60].

Однако, эти цифры явно занижены. В связи с начавшейся очередной “оттепелью”, проверкой законности деятельности следователей НКВД последние старались преуменьшить свои заслуги перед партией и государством. Реальные итоги деятельности по ликвидации ОАП более значительны. Следователи даже не справлялись с оформлением дел репрессированных, как уже отмечалось, в 1937 – 1938 гг. следственные дела заменили так называемыми “альбомными списками”.

Поскольку ОАП создавалось и действовало по заданию поляков, особое внимание уделялось вскрытию ячеек ОАП в приграничной зоне. При ликвидации антисоветского подполья здесь было “расстреляно 1210 глав семей и 1066 глав семей заключены на различные сроки в концентрационные лагеря” [61]. Задачей вредителей в приграничной полосе было вызвать голод населения и, как следствие, массовое недовольство самой советской властью. Оставшиеся члены семей репрессированных в количестве 4483 человек расстрелянных глав семей и 7623 человек осужденных на различные сроки лагерей [62], были высланы “в отдаленные районы СССР”.

За время с 1 июня по 1 сентября 1938 г. было репрессировано 6530 человек “шпионов, диверсантов и повстанцев польской, латышской и немецкой разведок” [63]. Только по 5 наркоматам БССР на 1 сентября 1938 г. было репрессировано 860 человек.

 

Таблица 1
Данные о репрессированных в наркоматах БССР (на 1 сентября 1938 г.) [64]

в Накомместпроме

Директоров…8
Инженеров.…8
ИТР……57
Служащих….86
Рабочих……140

          Всего: 229
----------

в Наркомлесе

Директоров.…4
Специалистов…47
Лесников…..45
Служащих….49
Рабочих……82

          Всего: 227
----------

в Наркомземе

Директоров…8
Специалистов 16
Ветперсонал 18
Научн.работников 3
Служащих….47
Рабочих….40

          Всего: 132
----------

в Наркомпросе

Директоров…11
Преподавателей 92
Научн.работников 5
Обл.персонал……21

          Всего: 129
----------

в Наркомздраве

Врачей 39
Обл.персонал 34

          Всего: 73

 

В Минске, например, вредителей искали и находили среди учителей начальных и средних школ. В марте 1938 г. из 1057 учителей 266 человек проходили по материалам НКВД, “засоряли”, как писал начальник 6 отделения 4 отдела УГБ НКВД Быховский, преподавательский состав школ [65].

Следует отметить, что раскрытие подполья, как отмечалось в одной из сводок “О настроениях населения БССР в связи с арестами контрреволюционных элементов”, сопровождалось “значительным ростом активности трудящихся масс в деле выявления к-р элементов и разоблачения их преступной деятельности” [66]. “В результате, мы имеем большой приток заявлений в органы НКВД Белоруссии, разоблачающих контрреволюционный элемент” [67], - констатировали спецорганы.

Массовые аресты вызвали страх у людей и, как отмечалось в сводках, “панические настроения и в ряде случаев намерение скрыться в виду боязни арестов”. “Теперь начали хватать много людей, здесь опасно жить, поэтому я собираюсь уезжать отсюда, хотя бы в Могилев, там много лесов, и в случае чего можно в лесу пожить”. “Аресты стали уже таким обычным явлением, что при встрече знакомые друг друга спрашивают: “Кто сейчас на очереди – я или ты?””; “Я от арестов впадаю уже в кошмары, такая атмосфера, что не знаешь, когда тебя схватят за ворот и потащат в тюрьму. Десять лет жизни отдала бы, чтобы хоть немного иметь уверенности в жизни” [68], - такие высказывания учителей, парикмахеров, работников Академии Наук, просто рабочих характеризовали результаты деятельности спецорганов.

Появление работников НКВД в деревнях вызывало панический страх. “Колхозник Минько Петр, увидев в деревне автомашину, сел на лошадь и уехал в лес. Когда председатель колхоза послал мальчика за ним, то последний ответил: “Меня зовет не пред. колхоза, а НКВД, это они за мной приехали” [69], - вынуждены были констатировать работники НКВД в сентябре 1937 г.

Были не только настроения страха и отчаяния. Любое сопротивление, однако, вызывало активность спецорганов. Так, 27 января 1937 г. в совхозе “Высокое” Оршанского района происходил митинг по поводу суда над троцкистским центром, вскрытым в БССР. Когда парторг совхоза стал говорить о том, что троцкисты есть не только на крупных, но и на малых предприятиях, в него запустили стулом. На другом

митинге в типографии Орши коллектив “вяло” осуждал троцкистов и вынес решение, требующее от Верховного суда осуждения виновных на 10 лет лишения свободы, а не расстрел, как на митингах в Минске. Виновный, бросивший стул, был арестован. “Проверяем состав коллектива типографии”, - рапортовали спецорганы. Предметом для обеспокоенности было и отсутствие выступающих, как, например, на митинге работников Добрушского райисполкома [70].

В Минске найдены 24 листовки, написанные от руки карандашом под копирку печатными буквами размером 16 на 11 см. Листовки представляли собой лозунги: “Убийцы – всех троцкистов не перебьете”, “Голодранцы – за расстрел революционеров вас погибнет тысячи” и т. д. [71].  “Приняты соответствующие оперативные меры”, - сообщали спецорганы, информируя о происшествии партийные органы.

Когда подводились итоги выборов в Верховный Совет СССР, в Минске не приняло участие в голосовании 765 избирателей из 176 612 взрослых жителей Минска. Анализируя причины “неголосования”, спецорганы отметили, что из них 250-300 человек являются репрессированными участниками антисоветского подполья [72].

5 ноября 1937 г. Народный комиссар внутренних дел вошел с ходатайством в правительство БССР о награждении лиц, оказавших органам НКВД и погранохраны активную помощь “в деле борьбы с врагами народа” [73]. Правительство на основании этого постановило каждому из представленного списка объявить благодарность и наградить ценными подарками. В список были включены 24 человека: колхозники (4 человека) из Слуцкого, Лельчицкого, Ветринского, Туровского, Краснослободского,

Гомельского, Лиозненского, Дрибинского, Заславльского, Бобруйского районов, механик Оршанского мясокомбината, домашняя хозяйка из Бобруйска, председатель колхоза им. Ленина Бобруйского района, студент Сельхозакадемии, киномеханик, счетовод колхоза. Кроме того. Был награжден один пионер.

Летом 1938 г. в наркоматах, трестах, где были вскрыты организации ОАП, созданы комиссии, в задачи которых входило осмысление фактов вредительства, выявленного НКВД, и выработка рекомендаций по их устранению. В комиссии включались лучшие уцелевшие от репрессий специалисты. По материалам работы комиссий составлялись докладные записки, которые направлялись в СНК БССР и ЦК КП(б)Б. Следует отметить, что в процессе работы комиссий вскрывались дополнительные факты вредительства, о которых комиссии сообщали в НКВД.

Рекомендации по различным ведомствам были неодинаковыми. Так, рекомендации по ликвидации вредительства в рыбной промышленности состояли из 22 пунктов, некоторые из которых имели по 5-6 подпунктов [74], рекомендации, высказанные наркомом пищевой промышленности, содержали только 5 пунктов [75].

В связи с тем, что задачи по ликвидации инакомыслия, бесхозяйственности, взяточничества и других пороков советской экономики были в целом выполнены, в ноябре 1938 г. массовые репрессии решением партийных органов были остановлены. Текущий поиск врагов-вредителей, однако, продолжался. Борьба государства с вредителями к концу 1930-х годов стала главным “движителем” “социалистической” экономики. Ликвидация “объединенного антисоветского подполья” в БССР накануне войны, с одной стороны, ослабила кадровый состав промышленности, сельского хозяйства республики, особенно его руководящее звено, с другой – способствовала укреплению трудовой дисциплины, ликвидации бесхозяйственности, взяточничества, безответственности.

При нормированной заработной плате, практически независимой от результатов труда, только страх мог заставлять работать более производительно. Страх должен был стимулировать рост производительности труда, модернизацию производства, внедрение новой техники и др. В этих условиях работа спецслужб, особенно экономического отдела, становилась одним из главных факторов экономического развития республики.

От интенсивной борьбы с “вредителями” зависело само существование социализма.

 

           Литература:


1.        НАРБ. Ф.4, оп. 21, д. 1410, л. 1-73.
2.        Там же, л. 22.
3.        Там же, д.1097, л. 245.
4.        Там же, л. 42-71.
5.        Архив КГБ РБ.
6.        НАРБ. Ф. 4, оп. 21, д. 1097, л. 43.
7.        Там же, л. 258.
8.        Там же, д. 1106, л. 92.
9.        Там же, д. 1098, л. 104.
10.     Там же, д. 1385, л. 112.
11.     Там же, д. 1686, л. 2.
12.     Там же, д. 1097, л. 48.
13.     Там же, л. 49.
14.     Там же, д. 1676, л. 92.
15.     Там же, д. 1680, л. 106.
16.     Там же, д. 1096, л. 12.
17.     Там же, д. 1098, л. 169.
18.     Там же, д. 1099, л. 79.
19.     Там же, д. 1384, л. 1.
20.     Там же, д. 1097, л. 56.
21.     Там же, д. 1361, л. 1-9.
22.     Там же, д. 1362, л. 1-21.
23.     Там же, д. 1098, л. 198.
24.     Там же, д. 1103, л. 27.
25.     Там же, д. 1410, л. 66.
26.     Там же, д. 1385, л. 2.
27.     Там же, д. 1098, л. 193-197.
28.     Там же, д. 1103, л. 21-22.
29.     Там же, д. 1097, л. 256.
30.     Там же, д. 1680, л. 106.
31.     Там же, д. 1097, л. 307,
32.     Там же, д. 1108, л. 64.
33.     Там же, л. 174.
34.     Там же, д. 1096, л. 92.
35.     Там же, д. 1097, л. 60.
36.     Там же, л. 62.
37.     Там же, л. 63.
38.     Там же, д. 1410, л. 49.
39.     Там же, л. 67.
40.     Там же, д. 1097, л. 225.
41.     Там же, л. 227.
42.     Там же, л. 229.
43.     Там же, л. 253.
44.     Там же, д. 1109, л. 158-168.
45.     Там же, д. 1410, л. 59.
46.     Там же, д. 2078, л. 160.
47.     Там же, л. 166.
48.     Там же, д. 1687, л. 84.
49.     Там же, д. 1098, л. 104.
50.     Там же, д. 1687, л. 95.
51.     Там же, л. 88.
52.     Там же, д. 1097, л. 283-289.
53.     Там же, д. 1108, л. 171.
54.     Там же, д. 1410, л. 60.
55.     Там же, д. 1099, л. 111-112.
56.     Там же, д. 1109, л. 252.
57.     Там же, д. 1105, л. 172.
58.     Там же, д. 1678, л. 6.
59.     Там же, д. 2076, л. 69.
60.     Там же, д. 1410, л. 23.
61.     Там же, д. 1068, л. 98.
62.     Там же, д. 1098, л. 100-103.
63.     Там же, д. 1410, л. 10.
64.     Там же, л. 13.
65.     Там же, д. 1385, л. 136.
66.     Там же, д. 1097, л. 253.
67.     Там же, л. 267.
68.     Там же, л. 270.
69.     Там же, л. 279.
70.     Там же, д. 1101, л. 12.
71.     Там же, л. 15.
72.     Там же, д. 1099, л. 56.
73.     Там же, д. 1098, л. 124-126.
74.     Там же, д. 1362, л. 17-20.
75.     Там же, д. 1361, д. 9.

 
 
Яндекс.Метрика