«Людям к доброму научению»

 

В 1516 году в Праге появился молодой человек около тридцати лет от роду по имени Франциск Скорина, сразу привлекший к себе пристальное внимание. Отличался он независимостью суждений и остротой поднимаемых проблем. Его речи об имущественном неравенстве, его возмущение бесчинствами феодалов отпугивали своей смелостью, а провозглашаемый им принцип высшей социальной справедливости — «равная свобода всем, общее имение всем»— делал его человеком опасным, едва ли не еретиком. К тому же он был иностранцем — белорусом из Полоцка, третьего по величине города Великого Литовского княжества.

Но был этот молодой человек блестяще образован и одержим одной идеей — открыть личную типографию, дело в те времена еще мало известное, технически весьма сложное и дорогое. Типографское дело имело едва полувековую историю, и издание каждой книги было тогда Событием исключительным. Многие народы ни к началу XVI века, о котором идет речь, ни многими десятилетиями позднее еще не имели собственного книгопечатания вообще. Поэтому прибывший в Прагу белорус лучше других понимал стоящие перед ним трудности. Но велика была цель, и он не мог от нее отступиться: его народ еще только начинал познавать грамоту и не имел на родном языке даже Библии.

Когда он задумал свое дело? Быть может, в Кракове, где занимался в университете и получил степень бакалавра философии? Ведь именно там, в столице Польского государства, Швайпольт Фиель основал первую типографию славянских книг, к сожалению, просуществовавшую весьма недолго. А может быть, в Падуе, куда молодой бакалавр ездил в 1512 году держать экзамен на присвоение степени «в лекарских науках доктора»?

Во всяком случае, в Прагу Скорина прибыл, успев изучить типографское дело досконально. Более того, он даже привез с собой готовый перевод на родной язык Библии с собственными предисловием, примечаниями, комментариями, затратив на эту работу четыре года жизни.

Прагу Скорина выбрал местом деятельности отнюдь не случайно: здесь была возможность достать все материалы для открытия типографии, здесь проживало немало белорусов — патриотов своего народа, бежавших от преследований феодалов и готовых оказать ему поддержку, и наконец, здесь не было тех, кто мог ему противодействовать: на его родине польская католическая церковь запрещала перевод Библии на национальные языки. В результате не прошло и года, как появился первый из выпусков библейских текстов — «Пражская псалтырь». Всего два года понадобилось, чтобы вышел последний, семнадцатый — «Книга пророка Даниила».

Четыре с половиной века прошло с тех пор, как появилась первая печатная белорусская книга, и навечно сохранится в нашей памяти дата — 6 августа 1517 года — день, когда произошел переворот в культурной жизни белорусского народа, как сохранится навечно и имя человека, вписанное в заглавие первой его книги: «Библия ру-ска, выложена доктором Франциском Скориною из славного города Полоцька, богу ко чести и людем посполитым к доброму научению».

Людям к доброму научению... Вот главная задача, которую ставил перед собой просветитель и гуманист, белорусский первопечатник Франциск Скорина. Он понимал, что церковные книги — единственный род литературы, который может быть в его время доступным народу, и что пока только по этим книгам можно научить людей грамоте. И чтобы побольше выпустить таких книг, он разбивает Библию на отдельные 17 выпусков.

Они разные, эти выпуски: самый большой — «Книга царств» — имел 242 листа, самый маленький — «Песнь песней» — только 12. Они по-разному оформлены и по-разному напечатаны, например, издавая поэтическую «Песнь песней», Скорина обильно пользуется красной краской. В двух изданиях мы находим его портрет.

Нам сейчас уже трудно сказать, почему Скорина, опубликовав 23 главы, прекратил выпуск Библии — ведь вышло менее половины всех глав. Но и то, как он распорядился выпущенными семнадцатью книгами, вызывает восхищение. В каждом предисловии Скорина рассказывал о науках и законах, о нравственности, даже помещал короткие стихи. В примечаниях и комментариях он так подавал материал, чтобы привить читателю не только православное мировоззрение, но и основы научных знаний. Недаром отдельные книги он посвящает тем, кто хочет «умети Арифметику», «науку Геометрию», «Астрономию или Звездочети». Его тексты и переводы были подлинным литературным творчеством, от которого берет начало белорусский литературный язык.

Прекратив издательскую деятельность в Праге, Скорина перебирается в Вильно. Все типографское оборудование он забирает с собой, размещая его в доме «почтивого мужа Якуба Бабича, наистаршего бурмистра славного и великого места Виленского». Им овладевает еще одна идея — издать общедоступные книги малого формата. И в марте 1525 года выходит такая книжка—«Апостол», первая печатная книга, изданная на территории нашей страны. А вслед за ней появляется и «Малая подорожная книжка»— сжатый молитвенник для нужд путешественников.

Издание церковных книг лицом недуховным было по тем временам случаем редчайшим, да и книги выглядели совершенно не так, как церковные: отсутствовала затруднявшая чтение вязь, на гравюрах библейские герои были одеты в современные европейские костюмы. Все это еще больше подчеркивало просветительский характер книг, с которыми Франциск Скорина вошел в историю как выдающийся деятель культуры белорусского народа. Его книги способствовали подъему самосознания родного народа, борьбе против феодального гнета и католицизма, за национальную независимость.

Самое удивительное, что Скорина, врач по образованию, сумел так освоить издательское дело, что его книги стали выдающимися памятниками славянского книгопечатания. Высокие типографские качества его Библии — прекрасно оформленные заставки, концовки, элементы белорусского орнамента, рисунки — все свидетельствовало о высокой одаренности и вкусе их издателя.

Сведений о последнем десятилетии жизни Франциска Скорины у нас немного. Некоторое время он живет в Кенигсберге, служит у прусского герцога. Оставив службу, он уезжает, увозя с собой дворцовых врача и типографа. Зачем?

Последние годы жизни Скорины полны лишений. Мы находим его следы в судебных документах города Познани, где его называют секретарем и личным врачом вилен-ского епископа. Мы узнаем, что он за долги посажен в тюрьму и что только вмешательство короля Сигизмунда I освобождает его из-под стражи.

Заканчивает свою жизнь Франциск Скорина в Праге, в городе, которому обязан главным делом своей жизни. Здесь начался его путь в бессмертие, здесь в бесславии он умирает. Когда это случилось, мы не знаем, знаем только: случилось это до 1541 года. В последний год великий просветитель служит врачом и садоводом (!) короля Фердинанда.

Но со смертью Скорины книгопечатание на территории Белоруссии не прекратилось. Мощное общественное движение, направленное против католической церкви и феодализма, получившее название реформации, породило новую волну просветительства. Уже в 1553 году в Брест из Кракова переезжает польский типограф и переводчик Бернард Воеводка, издавший там три книги, в том числе «Катехизис» Мартина Лютера.

В 1562 году идеолог гуманизма и реформации в Белоруссии и Литве Сымон Бедный совместно с книгоиздателем Матвеем Кавечинским основывает Несвижскую протестантскую типографию, откуда вышло более десяти книг, главным образом переводов «святого писания». А позднее, основав собственную типографию, Будный в 1574 году издает свой перевод Нового завета, сделав при этом попытку критически осмыслить церковную литературу.

А еще через шесть лет один из крупнейших деятелей реформации Василий Тянинский издает в своем имении возле Лепеля переведенное им на белорусский язык Евангелие со своим предисловием.

XVI век был вообще отмечен глубоким переломом в исторических судьбах восточнославянских народов. На карте Европы на месте враждующих русских княжеств возникло новое государство, подлинный колосс, силу которого соседи почувствовали очень скоро. Русский царь Иван Васильевич, известный истории как Иван IV Грозный, преодолевая феодальную раздробленность, расширяет границы государства, присоединяет к нему Казанское и Астраханское царства.

С благословения митрополита Макария на новых землях строятся церкви, для которых царь велит «на торжищах куповати и в святых церквах полагати — псалтыри, и евангелия, и апостолы и прочая святыя книги». Путь к самосознанию русского народа лежал через обучение и просвещение хотя бы некоторых слоев населения, и царь это прекрасно понимал. Вот почему одной из главных задач, встававших перед русским государством, было создание собственного издательского дела.

То была эпоха, с которой начинается огромный список выдающихся отечественных деятелей естествознания и техники, и открывают этот список русские первопечатники.

...Стоял в Московском Кремле когда-то между Архангельским собором и Фроловскими воротами храм Николы Гостунского. Когда он был заложен, сказать трудно, до наших дней он не дошел: в 1817 году, перед приездом прусского короля, его по приказу Александра I за одну ночь разобрали. Достоверно лишь известно, что в 1506 году итальянские мастера снесли деревянное здание этого храма и на его месте воздвигли новое, каменное. И еще известно, что спустя полвека после этого был в этом храме дьяконом Иван Федоров — известный в Москве резчик, художник и переписчик книг, которые он сам и переплетал.

На Федорове, и остановил свой выбор Иван IV, ему он и поручил в 1553 году создать первую русскую типографию.

Десять лет по приказу царя готовился Иван Федоров к тому дню, когда он приступит к набору своей первой книги. Деньги на эту работу царь давал «нещадно». Сознавая величие цели, сам обладая уникальной библиотекой, до сих пор не найденной, построил Печатный двор на Никольской — первую государственную типографию.

Первоначально царь заставил Федорова вычитать, то есть.избавить от ошибок, уже существующие книги и установить единообразие в текстах. Вряд ли на эту работу могло уйти десять лет. Возможно даже, что типография Федорова начала работать раньше, чем мы об этом знаем, ибо существуют книги, изданные в период с 1553 по 1563 год, шесть из них сохранилось до наших дней, но дело это рук Федорова или, кроме него, еще кто-то занимался в Москве книгопечатанием — сейчас установить почти невозможно: на книгах нет выходных данных.

Зато мы совершенно точно знаем, что 19 апреля 1563 года Иван Федоров, надев кожаный фартук и подвязав волосы ремешком, как это изображено на старинной гравюре, сел вместе со своим помощником — белорусом из Мстйславля Петром Тимофеевым — за набор и печать первых листов первой русской печатной книги.

До нас не дошло сведений, какие знания легли в основу создания типографских станков Ивана Федорова. Однако достоверно известно, что литеры были отлиты и краска изготовлена по рецептам самого Ивана Федорова, а узорные заставки на твердых самшитовых досках вырезаны по его чертежам и его руками. И еще мы знаем день, когда была закончена работа над первой официально изданной книгой,— 1 марта 1564 года, с которого ведет летосчисление русское книгопечатание.

Первая русская книга, в которой была летопись, то есть выходной лист с указанием даты ее напечатания, называлась «Апостол». Царь на ее издание денег не жалел, и она действительно была издана очень богато. По понятиям XVI века, это было высшим достижением типографского и графического искусства: мастерский шрифт, созданный на традициях русской письменности, четкий, удивительно ровный набор, превосходная верстка.

В отличие от других книг слова в «Апостоле» отделялись друг от друга, а 46 орнаментальных заставок-гравюр поражали своим изяществом. Начало глав торжественно подчеркивалось строками вязи, напечатанной красной краской, что до сих пор восхищает специалистов: до того времени нигде еще не встречалась двухцветная печать с одной печатной формы. И наконец, прекрасно выполненный фронтиспис — титульный лист книги, где под декоративной аркой вполне реалистично была изображена фигура евангелиста Луки — легендарного автора «Апостола».

Через год появилась еще одна книга Ивана Федорова — «Часовник». На сей раз издание было бедным: Иван Грозный все деньги тратил на защиту государства от крымских татар.

«Часовник» была второй и последней книгой, отпечатанной Иваном Федоровым в родной Москве. Вся дальнейшая деятельность этого человека прошла вдали от родины: вместе со своим соратником Петром Тимофеевым Мстиславцем он уезжает в Литву. Уезжает «по причине великих преследований... от многих начальников и духовных властей..., которые по зависти возводили на нас многие обвинения в ереси, желая добро обратить во зло и дело божие вконец погубить, как это обычно для злонравных, невежественных и неразвитых людей, которые... духовным разумом не наделены, но без основания и напрасно распространили злое слово». Так Федоров объяснит свой отъезд спустя двадцать лет, в послесловии ко второму изданию «Апостола».

Но покидают Москву первопечатники со всем своим типографским инвентарем, уложенным на трех подводах. Значит, уезжали без притеснения, свободно? Или даже с ведома царя?

Как бы там ни было, только теперь жизнь обоих типографов полна лишений и упорной борьбы за воплощение своих замыслов. Федоров мог стать владельцем поместий, мог безбедно служить у сказочно богатых князей, но перед ним стояла великая цель, и он не мог отступиться: «Должен я рассеивать духовные семена во Вселенной и всем раздавать эту духовную пищу».

В далеком Заблудове, близ Белостока, в имении гетмана Григория Ходкевича, закончили друзья печатание первого Евангелия на русском языке — 814 страниц всего за 256 дней. Но разошлись их пути: в том же 1569 году уехал Мстиславец в Вильно и основал там на средства купцов Мамоничей типографию, издав три книги. После этого следы его теряются.

А Федоров остается один. Издал он еще у Ходкевича с помощью сына «Псалтырь» — сборник повседневных молитв, но вынужден был уехать во Львов. Там и было напечатано второе издание «Апостола», книги, с которой началось книгопечатание на Украине. А чтобы знали люди истинное происхождение этой книги, он подписывается так: Иван Федоров Москвитин.

И вот простой русский священник, не получивший, подобно Франциску Скорине, университетского образования, подошел к воплощению главной мечты своей жизни: первой русской книге для малограмотных — азбуке с грамматикой. До 1954 года, когда единственный известный экземпляр этой уникальной книги был приобретен Гарвардским университетом США, мы даже не знали о ее существовании. Изданием «Азбуки» Иван Федоров совершил главный подвиг своей жизни, поднявшись до уровня крупнейших просветителей своего времени.

Была после этого у него еще служба у князя Константина Острожского, который, подобно Ходкевичу, отстаивал независимость западнорусских народностей; было издание знаменитой «Острожской библии», совершившей триумфальное шествие по Восточной Европе; издание алфавитного предметного указателя к Новому завету — первой русской печатной справочной книги; была, наконец, небольшая, доступная всем «Хронология» Андрея Рымпш — поэта и приближенного князя Радзивилла,— первый своеобразный печатный календарь, но по своему общенациональному значению выше «Азбуки» Федоров подняться уже не мог.

Несколько десятилетий шло становление книгопечатания в России. Дело Ивана Федорова продолжили его ученики Андроник Невежа и Никифор Тарасиев, потом их сменил сын Андроника — Иван. Знаем мы и другие имена: Алексей Невежин, Онисим Радишевский, псковитянин Никита Фофанов, организовавший типографию в Нижнем Новгороде в дни, когда там Козьма Минин собирал народное ополчение... Раз установившись, книгопечатание на Руси уже не прекращалось никогда.

Проходят века, а изданные Франциском Скориной, Иваном Федоровым и их последователями книги остаются для нас вечным источником духовного обогащения, средством живой связи времен. И встают за каждой типографской строкой скромные и в то же время великие люди, которых называли «друкарями книг пред тым невиданных».

 
 
Яндекс.Метрика