Тайна Антонио Страдивари
Скрипка пела. Она пела в руках прекрасного музыканта, отвечая его вдохновлению чистым, глубоким голосом. Как живое существо, она рассказывала нам о горе и радости, о трагедии и счастье, и каждый понимал ее по-своему, в душе каждого она находила свой отклик. Светло-золотистая, нарядная, она сверкала всеми гранями, и лишь немногие знали, что на самом деле ее возраст измеряется веками и что выдана она музыканту из Государственной коллекции только на эти гастроли.
Эта скрипка не имела цены: как всякий шедевр она была бесценна. Через два с половиной столетия она сохранила все нюансы своего необыкновенного звучания. Она донесла до нас «душу Страдивари»...
...В памяти современников он таким и остался: высоким худым стариком с неизменным белым колпаком на голове и передником из белой кожи, молчаливым и угрюмым, если не сказать злым. Он был скуп и необычайно для такого городка, как Кремона, богат, что даже стало поговоркой: «Богат, как Страдивари».
Его не любили — за скупость, отчужденность. Ему завидовали — его богатству и славе. Когда в 55 лет, через год после смерти жены, он вновь вступил в брак, над ним злословили. Не все его одиннадцать детей остались живы, но когда кто-нибудь из них умирал, к нему не спешили со словами утешения и сочувствия. И еще его боялись, ибо был он страшен в своей одержимости: никто и никогда не видел, чтобы он ничего не делал, ни разу за все девять десятков лет жизни.
Вместе с первыми лучами ласкового итальянского солнца появлялся он на крыше своего трехэтажного дома на площади святого Доменика и развешивал инструменты; на закате он выходил их снимать. Уже давно разошлись по домам ученики, легли спать помогающие в работе сыновья, а в окне мастерской на первом этаже светится огонек, то и дело мелькнет высокая худая фигура великого мастера.
О чем он думает, оставаясь в тиши мастерской, один среди осиротевших верстаков? Что занимает его в долгие часы старческой бессонницы? И почему так тревожно сжимается сердце одинокого прохожего, когда в темноте из дома синьора Антонио вдруг раздаются нежные и ласковые звуки, похожие на женский голос, и голос этот поет и вздыхает, плачет и смеется? А быть может, это действительно не скрипка, а человеческий голос?
Но едва ли кто-нибудь знает, как иногда замирает мастер в своем кресле, уставив немигающий взгляд на лежащую в левой руке скрипку. Пальцы мягко ласкают инструмент, однако мысли далеко. Глубокая поперечная борозда над переносицей выдает тяжелые и невеселые раздумья. Он велик и богат, но стар и одинок. Он обласкан славой, но полон сомнений и внутренней неудовлетворенности. Люди завидуют его деньгам, а ведь главное его богатство — его мастерство. Но это богатство — и гордость и боль его.
Почти два столетия накапливала Кремонская школа скрипичных мастеров опыт создания инструментов, каких еще не знала европейская сцена. Сколько поколений мастеров должно было смениться, передавая друг другу тайны своего ремесла, чтобы наконец появился он, Страдивари, который смог не только вобрать в себя их знания, но и довести общее дело до совершенства! Но чего это ему стоило!
80 лет напряженного, ни на минуту не прекращающегося труда. Когда уставали руки, продолжал работать мозг.
Антонио зпал, что должен сделать скрипку, непревзойденную по своим звуковым качествам, и он сделал ее, хотя на это ушла вся жизнь.
В 13 лет он склеил свой первый инструмент у гениального Николо Амати, но прошло еще долгих 10 лет, пока, открыв собственную мастерскую, он позволил на скрипичных этикетах не называть себя учеником, и еще 20 лет, когда впервые сделал инструмент, отличающийся от тех, что делал его учитель.
Что он тогда изменил? Да, он сделал модель длиннее, но чуть уже. Тембр звучания стал ниже. А потом он стал взвешивать детали скрипки. Ему все казалось, что он вот-вот найдет в этом плоском инструменте наилучшую пропорцию между верхней декой и нижней. А какое соотношение выбрать? 3 : 4 или 7 : 8?
Потом появилась мысль, что звучание зависит от толщины дек. Сделаны десятки опытных образцов, и выяснилось, что, чем тоньше дека, тем ниже тон. Но разве толщина па всем протяжении может быть одинаковой? А какой она тогда должна быть?
Долгие годы вычислений, экспериментов: где-то, в каком-то месте чуть толще, где-то чуть потоньше, всего па доли миллиметра — и уже иной звук. Неужели нужно было прожить 93 года, чтобы установить, наконец, систему, по которой определяют толщину дек в разных местах ее, изменение от центра к краям?!
А кто может паверпяка сказать, какой высоты должны быть бока скрипки, соединяющие верхнюю и нижнюю деки, ведь качество звука зависит и от того, сколько в ней находится воздуха?
«Качество звука» ...Что это такое? Как вообще словами описать звук? Что значит — яркость звука? Или сила? Или насыщенность? Или интенсивность? Но оказалось, что звук трудно описать, зато его можно «измерить». И он, Антонио Страдивари, научился «измерять музыку — не циркулем, а звуком». И все же главное — он научил дерево петь. казалось, что деку нужно настроить в определенной тональности. Но разное дерево по-разному резонирует, значит, надо искать сорта деревьев, различая их по акустическим свойствам.
Сотни и тысячи вариантов и, наконец, вывод — верхняя жа должна быть из ели, и притом не из саксонской, в которой много смолы, а из тирольской или итальянской. А для внутренней отделки пойдут ольха, липа. Как хорош работе клен! У него такой красивый рисунок среза: инструмент должен быть нарядным. Итальянский клен имеет особый блеск, поверхность его срезов шелковиста, но брать нужно лишь тот ствол, что спилен в январе, иначе в нем будет много соков — это все испортит.
Антонио убежден: его скрипки должны жить века. Века? Но ведь со временем толщина дек должна измениться: дерево будет высыхать, струны будут постоянно сжимать его, изменять упругость, плотность. И скрипка вдруг потеряет голос. Значит, прежде чем продать скрипку, за ней надо долгие годы наблюдать, надо «слушать» ее, работать над ней все эти годы.
Дерево Страдивари научился выбирать безошибочно. Но хорошее дерево попадалось ему редко, один ствол он порой использовал целое десятилетие, бережливо отбирая кусочек за кусочком. Лучше подклеить, рискнуть рисунком — лишь бы звучало. И лишь один он знал, какое дерево выбрать: молодое, старое либо вообще с червоточинами.
Когда он создал свою окончательную модель? В 1704? Десятилетия труда и поисков, прежде чем была решена задача со многими неизвестными. Да, главное неизвестное он нашел, когда ему было уже 60 лет: он доказал, что от состава лака, которым покрыт инструмент, зависит его «голос». И не только от лака, но и от грунта, которым надо покрыть дерево, чтобы лак в него не впитался. А кто может подсказать их состав — ученые, алхимики? А много ли они знают об этом?
Только тысячи вариантов, только опыт мастера могут решить, что надо делать. Грунт и лак надо изобрести самому. И самому решить, что должно входить в их состав, при какой температуре следует растворять, сколько слоев наносить и даже чем, и какого цвета. И как сохранить при этом живой рисунок дерева. И решить еще сотни вопросов: а если обработать дерево льняным маслом, или нашатырем, или просто прокоптить его? А быть может, покрыть пчелиным клеем — прополисом, растворенным в вареной олифе?.. Тысячи проб, сотни выброшенных заготовок, но открытие он все же сделал: он изобрел свой грунт и свой лак...
...Около полутора тысяч инструментов вышло из мастерской великого Антонио Страдивари, и все до единого он сделал своими руками. А сколько же он тогда выбраковал в процессе бесконечных поисков?! Вот на что ушло 80 лет, проведенных, как один день, наедине с поющим деревом.
Он добился известности, славы. Ему заказывают инструменты — и не только скрипки, но и альты, и виолы — короли, знатные вельможи. Его творения — лучшее из всего, что создавалось в Европе, именно они утвердили превосходство присущего только им «итальянского тембра»...
Так чем же недоволен мастер, что заставляет его страдать?
Веками мастерство изготовления музыкальных инструментов передавалось по наследству: от деда — к отцу, от отца — к сыну, внуку. В Северной Италии, в Брешиа, работала династия скрипичных мастеров, берущая начало от Гаспаро Бертолотти. Здесь, в Кремоне, уже 200 лет существует династия, заложенная Андреа Амати, внук которого Никола, проживший 88 лет, обучил Страдивари этому ремеслу. Еще жив сын Никола — скрипичный мастер Джиролами Амати, он всего на пять лет младше Страдивари. Даже Андреа Гварнери, с которым Антонио учился у Амати, и тот стал родоначальником династии мастеров, а его внук Джузеппе, по прозвищу дель Джезу, похоже, затмит славу самого Страдивари.
И только сам синьор Антонио не оставляет после себя наследников своего таланта. Оба его сына — Франческо и Омобоно — не пошли дальше подмастерий. Для чего же он столько трудился, кому он оставит тайны своего мастерства? Кому он откроет великий смысл таблиц толщин деки, систему точек промера — его точек, состав грунта и лака, способы их приготовления? Унести их с собой в могилу?
80 лет потратил он на то, чтобы добиться совершенства в своем ремесле. Под силу ли это кому-либо другому? Значит, так и предстоит ему остаться в веках непревзойденным?
...Прошло почти два с половиной столетия со дня смерти великого мастера Антонио Страдивари. Всего на 5—6 лет пережили отца его нерадивые сыновья. До последних дней 93-летний Страдивари работал над скрипками. Сохранились заготовки инструментов, на этикете которых рядом с традиционным мальтийским крестом стоит имя творца и дата — 1737, год его смерти.
И вот промчались века, а мастерство человека, который познал звук, подчинил его себе, сам научился и научил других извлекать этот звук из инструмента, вызывает восхищение потомков. Его скрипки и виолончели и сейчас в руках великих музыкантов заставляют нас радоваться и грустить, улыбаться и плакать. И голос их мы воспринимаем как образец классически совершенный и непревзойденный.
Около 800 инструментов насчитывается сейчас в мире, О которых точно известно, что сделаны они рукой великого Страдивари. Среди них знаменитая виолончель под названием «Бас Испании» и крохотные «пошетты» — скрипочки для учителей танцев, самое великолепное создание Мастера — скрипка «Мессия» и скрипка «Мюнц», по надписи на которой (1736. Д'анни 92) вычислили, что мастер родился в 1644 году. Но секреты творчества, внезапно исчезнувшие с его смертью, до сих пор не разгаданы. Промерено все, что можно промерить, скопировано все, что можно скопировать, но заставить скрипку, сделанную по этим промерам, «петь» так, как она делала это у великого Страдивари, никто не может. До наших дней не удается определить химический состав грунта и лака, нанесенных на его инструменты. Вот почему из поколения в поколение передается легенда о «душе Страдивари», заключенной в его скрипках и разговаривающей с потомками.
Но даже если бы нам и удалось разгадать секреты великих итальянских мастеров, повторить их достижения, очевидно, не удалось бы. Ибо существуют для каждой эпохи свои вершины творчества, порожденные всем многовековым опытом человечества. Иногда эти вершины надо покорять заново.