«Архимедовы круги» Николая Кибальчича

 

После того как в феврале 1917 года последний российский самодержец отрекся от престола, в печать стали проникать сведения о преступлениях царизма, столь тщательно скрывавшиеся до тех пор его тайными службами. В руках исследователей оказываются документы низложенного царского правительства, в том числе архивы департамента государственной полиции. И вот пришла очередь обнародовать материалы следствия и суда по делу партии «Народная воля», совершившей 1 марта 1881 года по приговору своего Исполнительного комитета казнь императора Александра II.

Перед нами донесение начальника жандармского управления генерала Комарова: «В удовлетворение ходатайства обвиняемого в государственном преступлении сына священника Николая Кибальчича проект его о воздухоплавательном приборе при сем представить имею честь». На донесении дата — 26 марта 1881 г.

Более века минуло с тех пор, но мы и сейчас с интересом изучаем события, связанные с казнью царя, и участие в них 27-летнего Николая Кибальчича — автора первого в мире проекта реактивного воздухоплавательного аппарата.

Как и многие профессиональные революционеры, Кибальчич не смог получить систематического образования. Прозанимавшись два года в институте инженеров путей сообщения, он перешел в Медико-хирургическую академию, из которой после второго курса был исключен за распространение нелегальной литературы. А потом были 32 месяца пребывания в Киевском тюремном замке.

Едва освободившись из заключения, Кибальчич вынужден перейти на нелегальное положение: в августе 1878 года революционер-народник, будущий писатель Сергей Кравчинский убил известного своей жестокостью шефа жандармов генерала Н. Мезенцова, а в результате всех, р кто когда-либо судился по политическим делам, стали отправлять в ссылку.

Но так случилось, что, находясь в подполье, КибальЧич по заданию организации стал заниматься изготовлением мин и бомб. Он прочел все, что мог достать, по производству динамита и даже добыл для опытов небольшое количество нитроглицерина. В конце концов он убеждается, > что и то и другое в состоянии изготовить сам в домашних < условиях.

Летом 1879 года Кибальчича знакомят с Андреем Желябовым — руководителем «Народной воли». Он узнает, что царю вынесен смертный приговор, и берет на себя изготовление для казни метательных снарядов. Это его мины взрывались во время покушений на царя в Одессе и в Зимнем дворце в Петербурге. Это он в ночь на 1 марта (1881 года в течение 15 часов непрерывной работы изготовил четыре бомбы, которые сам же с Софьей Перовской доставил на конспиративную квартиру. Две из этих четырех бомб и взорвались в момент казни царя.

Где и когда зародилась у Кибальчича мысль о возможности полета на аппарате с ракетным двигателем, сказать трудно. Во всяком случае, изготовляя взрывчатые вещества, Кибальчич по мог не познакомиться с работами по ракетной технике, в том числе со статьями и книгами основоположника экспериментальной ракетодинамики К. И. Константинова.

«Какая же сила применима к воздухоплаванию?» — спрашивал он в своем докладе. И отвечал: «Такой силой, по моему мнению, являются медленно горящие вещества». Принципом действия своего двигателя он делает «устройство боевых ракет».

Свой летательный аппарат Кибальчич представлял в виде платформы, к которой прикреплены мощные пороховые ракетные двигатели. Изменение положения двигателей могло перевести аппарат в горизонтальный полет, а уменьшение мощности позволить ему спуск на землю.

Так сложилось, что Кибальчич смог предложить только идею, обосновать и развить которую ему не удалось. «Будучи на свободе, я не имел достаточно времени, чтобы разработать свой проект в подробностях и доказать его осуществимость математическими вычислениями»,— писал он в докладе.— «В настоящее же время я, конечно, не имею возможности достать нужные для этого материалы». В момент написания своего проекта Кибальчич находился в руках царской охранки. Он писал его, отчетливо представляя себе, что шансов остаться в живых у него нет.

Его арестовали 17 марта на квартире по Лиговке, 83, где он проживал под именем аккерманского мещанина Николая Ланского. В 20 часов 03 минуты того же дня Кибальчич был отмечен в книге поступлений «Третьего отделения собственной его величества канцелярии» (известное в Петербурге «здание у Цепного моста» на набережной Фонтанки). В Дом предварительного заключения отправлен в 10.30 утра 24 марта. Дата, которая стоит на рукописи,— 23 марта.

В докладе Кибальчича мы читаем: «Находясь в заключении, за несколько дней до своей смерти, я пишу этот проект. Я верю в осуществимость моей идеи, и эта вера поддерживает меня в моем ужасном положении. Если же моя идея... будет признана исполнимой, то я буду счастлив тем, что окажу громадную услугу родине и человечеству. Я спокойно тогда встречу смерть...»

Адвокат В. Н. Герард вспоминал: «Когда я явился к Кибальчичу... меня прежде всего поразило, что он был занят совершенно иным делом, ничуть не касающимся настоящего процесса. Он был погружен в изыскания, которые делал о каком-то воздухоплавательном снаряде...»

Кибальчич знал, что жить ему осталось всего несколько дней, но именно эти дни были отмечены исключитель-ой мобилизацией воли и удивительной творческой собранностью. Он писал на стенах, пока наконец не принесли умаги. Шесть дней провел Кибальчич в Третьем отделе-ии и за эти дни написал работу, которая на 12 лет пред-осхитила открытие К. Э. Циолковского.

Кибальчич был настолько убежден в жизненности воего изобретения, что беспокоился только об одном: чтобы о проекте не забыли или чтобы он не был украденнего после смерти.

Свое последнее слово на суде он закончил так: «Я написал проект воздухоплавательного аппарата. Я полагаю, то этот аппарат вполне осуществим. Я представил подобное изложение этого проекта с рисунками и вычисленный. Так как, вероятно, я уже не буду иметь возможно-ти выслушать взгляда экспертов на этот проект и вообще е буду иметь возможности следить за его судьбой и, возможно, предусмотреть такую случайность, что кто-нибудь оспользуется этим моим проектом, то я теперь публично аявляю, что проект мой и эскиз его, составленный мною, находится у господина Герарда».

Кибальчич беспокоился о судьбе своего открытия в будущем, а его обманывали в настоящем. Приняв у него оклад, ему сказали, что передали его ученым на экспертизу. На самом же деле на донесение генерала Комарова ыла налоя^еиа резолюция: «Давать это на рассмотрение чепых теперь едва ли будет своевременно и может Бывать только неуместные толки». Доклад был запечатан в конверт, раскрытый лишь спустя 36 лет.

Новый царь торопился утвердить свою самодержавную ласть. Не прошло и недели после суда, как приговоренным к смерти пяти народовольцам сообщили, что их публичная казнь назначена на 3 апреля. Но Кибальчича это же не волнует. Этот рубеж он уже перешагнул. Он живет ерой, что его проект находится на рассмотрении технического комитета, и за два дня до казни просит министра внутренних дел «сделать распоряжение о дозволении ...иметь свидание с кем-либо из членов комитета по поводу этого проекта не позднее завтрашнего утра или, по крайней мере, получить письменный ответ экспертизы... тоже не позднее завтрашнего дня...»

Кибальчич вынужден спешить. Проект — последнее, что связывает его с жизнью. Он должен узнать о его судьбе хотя бы перед самой казнью. Но ему ничего не сообщили, просто потому, что сообщать было нечего. Это не подорвало его духа. По свидетельству очевидцев, Кибальчич накануне казни был бодрее других приговоренных. За день до нее он обращается с письмом к царю. О своей судьбе — ни слова. И ни слова раскаяния. Он просит царя отказаться от террора, при котором «казни вызывают взрывы, а взрывы вызывают новые казни».

В последнюю ночь своей жизни он был спокоен. Написал письмо брату, затем принял священника и в беседе с ним дважды устраивал диспут, а от исповеди и причастия отказался.

Во время казни Кибальчич был невозмутим. На эшафот поднялся первым. Своим спокойствием он дал заряд бодрости остальным. Рядом с ним мужественно приняли петлю Андрей Желябов, Софья Перовская — первая женщина России, казненная по политическому делу,— и метальщики Николай Рысаков и Тимофей Михайлов. Вечная им память!

Спустя год в одной из книг, вышедших в Лондоне, анонимный автор воспоминаний о Кибальчиче писал: «Будет, конечно, очень жаль, если инквизиторская ревность правительства заставит его сражаться даже с мертвым врагом и похоронит вместе с ним его, может быть, в высшей степени важное изобретение».

К несчастью, именно так и случилось. Текст проекта Кибальчича впервые был опубликован лишь в мае 1918 года в журнале « Былое» — издании, посвященном истории освободительного движения в России. То был специальный «двойной» (№ 4—5) номер. Назывался он «1 марта 1881 года»...

За два тысячелетия до Кибальчича склонившийся над своими чертежами Архимед, увидев занесенный над головой меч, сказал: «Не трогай моих кругов!» Подобно великому античному ученому, Николая Кибальчича накануне смерти тревожила судьба его проекта. Как для каждого настоящего творца, дело для него было дороже жизни.

 
 
Яндекс.Метрика