Большевики и коллективизация сельского хозяйства в БССР (1928-1934)
Аркадий ЛЕЙЗЕРОВ (Минск)
1929 годы был отмечен для СССР кардинальными изменениями во всей внутренней политике и не случайно остался в истории страны как "год великого перелома". В первую очередь, это коснулось резкого отхода сталинского руководства от НЭПа и форсированной коллективизации сельского хозяйства.
1.
Задача и в самом деле ставилась кардинальная: уничтожить носителя "буржуазной идеологии" на селе и создать социалистическую деревню. Невежественное сталинское руководство не знало и не желало знать ни объективных законов экономического развития, ни своеобразия крестьянского менталитета.
Массовое создание колхозов сопровождалось ликвидацией единоличных хозяйств с широким использованием насилия и репрессий по отношению к крестьянству. Фактически коллективизация привела к разрушению производительных сил страны и сокращению сельскохозяйственного производства. Небывалый в России голод 1932-1933 гг., поразивший ряд еще недавно богатейших аграрных районов, привел к гибели (по разным подсчетам) от 4 до 5 миллионов человек. Так что само слово "перелом" скорее означало его прямой медицинский смысл: у сельского хозяйства огромной страны одним ударом был сломан хребет.
Для воплощения в жизнь этой фантастической затеи с коллективизацией 8 декабря 1929 г. И.Сталин создал Наркомат земледелия СССР (до того такие наркоматы были только в республиках) и поставил во главе его беспринципного и исполнительного карьериста Якова Яковлева (Эпштейна), вошедшего в историю как "наиболее одиозная личность среди сталинского руководства" [1]. С апреля 1934 г. Яковлев возглавил сельскохозяйственный отдел ЦК ВКП(б). В печальной памяти 1937 г. он еще успел в течение двух недель (с 27 июля по 8 августа) побывать 1-м секретарем ЦК КП(б) Белоруссии, произведя ряд арестов "национал-фашистов" [2], но все эти заслуги перед "хозяином" не спасли Яковлева от расправы: 12 октября того же года он был расстрелян.
Коллективизацию сельского хозяйства ХV съезд партии (декабрь 1927 г.) объявил "генеральной линией". Главная цель - "советизация" крестьянства, вывод его из "мелкобуржуазной" среды, ну и конечно, доступ государства к вращающимся в сельскохозяйственной среде средствам и перевод значительной части их на нужды индустриального строительства. Естественно, задумано все было вполне пристойно: предполагалось использование экономических рычагов, оснащение крестьянства новой современной техникой и т.д. На деле же оказалось все гораздо проще: власть и сила создавали огромный соблазн все до предела упростить. Так насилие и грабеж стали основными рычагами новой аграрной политики государства.
Два года власти ждали, пока хоть что-то произойдет, но за весь 1928 год в БССР было создано всего лишь 509 коллективных хозяйств, в которые объединились около 4000 крестьянских дворов. Колхозы возникали какие-то карликовые - в среднем по 8 дворов. И осваивали они менее 2% пахотных земель республики [3]. К этому еще надо добавить, что половина колхозников (51%) была из числа сельской бедноты [4], которой практически нечего было вносить в "общий котел".
Такая ситуация государство никак не устраивала: облагать данью такие колхозы было бесполезно, и тогда в колхозы в ход был запущен механизм государственного террора. Главной приманкой для властей были, конечно, земли, скот, сельскохозяйственная техника, но ими владели зажиточные хозяйства. А поскольку эта категория крестьян вступать в колхозы не желала, ее туда стали загонять силой. Начались репрессии, ссылки, экспроприации. Началось "раскулачивание".
Полученное даром богатство оказалось в руках тех, кто, по большей части, работать не мог или не хотел. Из числа сельской бедноты, забитой и безграмотной, выбрать хорошего хозяйственника было крайне сложно. В деревню на роль колхозных лидеров стали ехать далекие от крестьянской действительности жители городов, поэтому положение спасти было очень сложно: урожаи стали падать, а в результате, в 1928 г., когда колхозов еще почти не было (в БССР они объединяли в тот год всего 3% крестьянства), в СССР было собрано 73,3 млн. т зерна, а в 1932 г., когда с единоличниками и кулаками было покончено,- 69 млн. [5].
Массовая (читай, насильственная) коллективизация началась в БССР примерно за полгода до ХV съезда партии, и к открытию съезда республика могла рапортовать о серьезных успехах в этой области: с 12,9 тысяч крестьянских дворов, находящихся в коллективных хозяйствах на 1 июня, их число возросло до 77,7 тысяч [6]. В стремлении отличиться, лидеры республики (предс. СНК Голодед Н.М. и едва только ставший 3 января 1930 г. Первым секретарем ЦК КП(б)Б Гей К.В.) отправляют 10 февраля 1930 г. в ЦК ВКП(б) докладную записку с предложением признать БССР республикой сплошной коллективизации, отмечая, что в трети всех районов уровень ее превысил 86%.
В эту цифру вполне можно поверить, если учесть, что до конца мая 1930 г. в БССР было раскулачено 15629 хозяйств, имущество которых передавалось в неделимые фонды колхозов [7]. По отрывочным данным можно представить себе масштаб этого невиданного грабежа: только по шести округам (Бобруйский, Могилевский, Оршанский, Витебский, Полоцкий и Мозырский) в 53 районах у 3413 раскулаченных было изъято и передано колхозам 20300 ц семян, 5199 лошадей, 11848 коров (март 1930 г.). Общая стоимость конфискованного имущества у этих 5199 кулацких семей составил (в масштабах цен 1930 года) 2176731 руб. [8].
Конечно, планам властей не было дано сбыться. Миф о "сплошной" коллективизации носил чисто пропагандистский (а заодно и карьеристский для руководства республики) характер. Какой смысл был в обобществлении земель, если на 1 октября 1929 года в БССР было всего 198 тракторов? [9]. Вся эта бессмыслица стала очевидной буквально сразу же: сельское население протестовало против насильственного вовлечения в коллективные хозяйства и в качестве протестной акции стало забивать и продавать скот, а к весне 1930 г. обозначился массовый выход из колхозов. На протяжении трех месяцев (март-май) из колхозов вышло 370,3 тыс. крестьянских хозяйств, а процент коллективизации снизился с 58 до 11,1 [10]. Экономическое состояние колхозов было плачевным, и хотя к 1932 году в республике было уже 57 МТС с 1500 тракторами, выход крестьян из колхозов не прекращался: за этот год процент хозяйств, вовлеченных в колхозы, снизился с 50,6 до 43,7 [11].
Инспиратором и непосредственным исполнителем всего комплекса мероприятий, охватываемых понятием "сплошная коллективизация", был партаппарат, а то, о чем писал И.Сталин в статье "Головокружение от успехов" - так называемые "перегибы на местах", было попыткой свалить вину за невиданный по масштабам эксперимент над крестьянством на непосредственных исполнителей. Даже приводимая в настоящей статье небольшая часть фактов дает весьма полное представление о подлинной роли верхушки партии в происшедшей трагедии.
2.
В ходе коллективизации особое внимание власти уделяли тому, чтобы бывшие крупные землевладельцы, то есть наиболее независимая (но и наиболее толковая и работоспособная) часть крестьянства, были исключены из экономической жизни. 19 июля 1929 г. Бюро ЦК КП(б)Б рассмотрело сообщение народного комиссариата земледелия об отдельных случаях наделения землей ряда лиц этой категории и приняло решение о недопустимости подобной практики. У еще не выселенных к тому времени так называемых кулацких хозяйств земля была уменьшена. С этого времени для каждой группы сельскохозяйственных районов устанавливалась своя норма наделов: на семью из 4-х трудоспособных людей в районах 1-й и 2-й категории выделялось не более 5 га, в районах 3-й и 4-й категории -- не более 6 га, районов 5-й категории -- не более 7 га [12].
Попытки реформировать все землевладение носили всеобъемлющий характер. 18 октября 1929 г. Бюро ЦК принимает решение, согласно которому хуторским хозяйствам вместо отобранной у них земли выделялись другие наделы. При этом даже не указывалось, что предоставляемая земля должна быть того же качества, что и конфискованная [13]. Спустя два месяца, 15 декабря 1929 г., Бюро решило, что все земли, которыми были наделены служители религиозных культов, должны быть отобраны и переданы школам, больницам, колхозам [14].
Один из аспектов коллективизации - выселение бывших крупных землевладельцев, так называемых обшарников. Проводя эти акции власти не удовлетворялись конфискацией движимого и недвижимого имущества. Людей выселяли в отдаленные, часто неприспособленные для жизни места. Никто и не думал использовать их огромный хозяйственный опыт: идеологические мотивы перевешивали здравый смысл.
Выселение бывших крупных землевладельцев - один из постоянных вопросов повесток дня заседаний Бюро ЦК Белоруссии: только в конце 1929 г. он ставился четырежды -- 20 сентября, 25 сентября, 5 ноября [15] и 25 декабря [16].
Одновременно шло так называемое раскулачивание -- конфискация имущества и выселение наиболее состоятельных крестьян в необжитые, отдаленные места. 5 февраля 1930 г. Бюро принимает постановление "О политике в отношении к кулачеству", в тот же день - постановление "О мерах по раскулачиванию местечек и других населенных пунктов в связи с коллективизацией" и постановление "О проведении работы по округам по раскулачиванию" [17]. Весной того же года Бюро ЦК вновь возвращается к проблеме расселения и выселения кулаков. На сей раз это касается только кулаков III-й категории. Вопросы рассматривались 31 марта и 26 мая [18].
Даже тогда, когда процесс коллективизации был практически завершен, вопрос о кулацких (читай зажиточных) хозяйствах не снимается с повестки дня, и 29 февраля 1933 г. на Бюро ЦК рассматривается проект постановления Совета Народных Комиссаров БССР "О дополнительно выселенных кулацких хозяйствах" [19]. Доказательством того, что выселение кулаков являлось актом откровенного произвола, может служить предварительное планирование количества выселяемых и отсутствие четких критерий подлежащих. Вот, к примеру, как выглядел текст "Постановления ЦК КП(б)Б и СНК БССР о выселении кулачества в 1933 году":
"Политическое положение белорусской деревни за последнее время значительно укрепилось. Однако в некоторых районах часть контрреволюционного активного кулачества направила свои контрреволюционные действия по линии: срыва весеннего сева, террористических актов над партийным и советским активом деревни и активной организованной подготовки к срыву уборочной кампании.
Учитывая эту обстановку и в обеспечение успеха весеннего сева и
предстоящей уборки, особенно в пограничных районах, а также в целях парализации
террористической деятельности кулачества на селе -- ЦК КП(б) и СНК БССР:
1.
Весною текущего года произвести выселение кулачества из пограничных и
укрепленных районов БССР;
2. Количество выселяемых определить в 500 семей с
числом душ ориентировочно в 2000 чел.;
3. Выселение указанного количества
кулацких семей возложить на органы ГПУ Белоруссии;
4. Максимально обеспечить
правильный классовый отбор выселяемых. В состав выселяемых должны быть включены
только кулаки по признакам их имущественного и социального положения,
организовывавшие и участвовавшие в срыве хозполиткампаний;
6. В обеспечение
правильного отбора выселяемых в районах погранполосы и укрепрайонах создать
специальные Тройки в составе -- секретаря райкома КП(б)Б, председателя
райисполкома и райуполномоченного ГПУ. На указанные Тройки возложить
персональную ответственность за классово-правильный отбор контингентов..."
[20].
Проблемы, возникающие по ходу коллективизации, постоянно находятся в центре внимания ЦК, вопросы рассматриваются постоянно. Регулярно рассылаются закрытые письма к партийным организациям с требованием ускорения темпов коллективизации и полного "охвата" ею крестьян. ЦК рассматривает и частные вопросы коллективизации, например, планирование количества хозяйств, подлежащих вовлечению в колхозы (по республике в целом и по каждому району). Сроки проведения коллективизации постоянно пересматривались в сторону сокращения. Так, 22 ноября 1929 г. Бюро после обсуждения проекта резолюции сессии ЦИК БССР поручает правительству пересмотреть план сплошной коллективизации в БССР в сторону сокращения сроков.
Изменения в планы проведения коллективизации Бюро вносило неоднократно. Как казус можно привести пример, когда решение о внесении изменений в планируемые проценты охвата коллективизацией по районам было принято членами Бюро ЦК 1 января 1931 г. (!). 1 февраля 1931 г. Бюро принимает решение "О контрольных цифрах коллективизации по районам" -- для каждого района были установлены точные сроки и процент подлежащих объединению в колхозы крестьян [21]. Желание иметь абсолютно послушные колхозы привело Бюро к решению (6.01.1931) провести чистки и "самочистки" колхозов от "кулацкого элемента, проникшего в колхозы". Предполагалось, что вначале будет проведена чистка, а затем - перевыборы правлений [22].
Среди множества вопросов, связанных с коллективизацией, Бюро и Секретариат ЦК рассматривал вопросы "землеупорядочения", решение которых проходило в полном соответствии с духом "великого перелома". Говорят за себя даже названия принятых решений: "О переселении хозяйств при нежелании идти в колхозы и порядке отвода земель при общем землеупорядочении" (18.10.1929), "О нормах обеспечения землей честных хозяйств, которые при организации колхозов не вошли в колхозы, и об использовании земельного фонда, который создается в результате обрезки" (5.11.1929), "О нормах обеспечения земель кулацких хозяйств, которые не входят в колхозы" (15.12.1929), "О порядке расчетов с хозяйствами, которые выходят из колхозов" (16.03.1930), "Об исках, связанных с выходом из колхоза" (29.08.1930) [23].
Были случаи, когда принятые на Бюро ЦК решения спустя некоторое время приходилось отменять. Касалось это тех решений6 которые позднее признавались как либеральные. К примеру, в сентябре 1929 г. Пленум ЦК КП(б)Б предусмотрел возможность приема кулаков в колхозы при условии полной передачи ими в коллективное пользование всех средств производства и наступившей в результате этого полной утраты этими хозяйствами "эксплуататорской сути". Но уже менее чем через месяц, 22 октября, Бюро ЦК сочло целесообразным отменить это положение, так как оно якобы "может осложнить ситуацию и является политически нецелесообразным" [24].
Проведение коллективизации сопровождалось ограничением различных гражданских прав. Так, 11 марта 1934 г. Бюро ЦК приняло постановление "О фактах самовольного выезда колхозников и единоличников из БССР в другие районы". На заседании Бюро были рассмотрены многочисленные случаи самовольного переезда крестьян Костюковичского, Брагинского, Наровлянского районов в связи с коллективизацией на постоянное жительство за пределы БССР. Были определены меры для дальнейшего предотвращения исхода населения из республики, особенно из льносеющих районов [25]. Вряд ли этот факт нуждается в комментариях.
3.
Неотъемлемой частью политики коллективизации был террор. Выселение кулачества являлось одной из составляющих террора. По каждой акции принималось соответствующее постановление Бюро ЦК. Чаще всего речь шла о так называемом антисоветском элементе (к примеру, постановление Бюро ЦК КП(б)Б от 16 августа 1929 г., принятое на основании информации ГПУ, так и называлось: "О выселении антисоветского элемента"). Лица, отнесенные к этой категории, высылались в административном порядке, без какого-либо судебного разбирательства. Отдельным постановлением от 9 августа 1929 г. предполагалось до выселения не забывать еще взыскивать сельскохозяйственный налог с высылаемых. Акции по выселению назывались по-военному - операциями.
"Кулацкий террор" не очень был опасен советской власти, видимо, потому, что легенду о нем власть создавала сама. Вопросов на эту тему мы в повестке заседаний Бюро ЦК почти не находим. Но дела такие судебными органами, тем не менее, рассматривались, и именно о них шел разговор на Бюро 5.02.1930 г. [26]. Однако изредка возникали и в самом деле серьезные процессы, и тогда Бюро ЦК посвящало им специальные заседания, например, вопрос "О деятельности кулацкой группы в колхозе "Седча" Пуховичского района" (14.11.1934) [27].
При проведении репрессий экспроприировалось все, что можно было унести, включая предметы личного пользования. Возвращению этих предметов даже посвящался отдельный вопрос на заседании Бюро ЦК (17.04.1930) [28]. Лозунг об уничтожении кулачества как класса нередко воспринимался исполнительными органами буквально. Семьи репрессированных не имели будущего. Дети из этих семей лишались права на получение специального образования, и когда Коллегия Наркомата просвещения 29 января 1930 г. приняла решение о чистке учебных заведений от кулацкого и нэпмановского элемента, Бюро ЦК его одобрило [29].
ЦК четко реагирует на статьи центральной прессы, материалы, помещенные в "Правде", воспринимаются как сигнал к действию. И когда корреспондент "Правды" пишет о "засоренности кулацкими элементами колхоза "Краiна Савета·" Червенского района, по этой публикации принимается специальное постановление [30]. Дискриминация проводилась и в отношении семей колхозников, не подвергшихся высылке. В этой связи представляет интерес постановление Бюро ЦК от 18 октября 1929 г., которое было посвящено вопросу приема детей евреев-колхозников, лишенных избирательных прав ("лишенцев"), во 2-ю ступень 7-летней школы. Бюро приняло положительное решение, но с определенными оговорками. В частности, при приеме необходимо было строго руководствоваться "классовым принципом" и принимать в школу детей только тех колхозников, которые вышли из среды деклассированной бедноты, "полностью и окончательно" перейдя на земледельческую работу и полностью порвав со своими прежними нетрудовыми занятиями [31].
Коллективизация еще только начиналась, а партаппарат уже спешил запечатлеть этот процесс в истории: принимается решение (9.08.1929) об установлении "Дня коллективизации" [32], а затем (1930) Бюро одобряет постановление Отдела агитации, пропаганды и печати о необходимости издания хрестоматии по коллективизации сельского хозяйства [33].
P.S. До 1990-х гг. политика коллективизации неизменно оценивалась в СССР в высшей степени положительно. Так, Горбачев М.С. еще в юбилейном докладе, посвященном 70-летию Октября, сказал: "Если в целом оценивать значение коллективизации в укреплении позиции социализма в деревне, то она, в конечном счете, была поворотом принципиального значения. Коллективизация означала коренное изменение всего уклада жизни основной массы населения страны на социалистических основах. Она создала социальную базу для модернизации аграрного сектора и перевода его на рельсы культурного хозяйствования, позволила значительно повысить производительность труда, высвободила значительную часть рабочих рук... Все это имело исторические последствия".
Как видим, и у преемников организаторов "великого перелома" отношение к своему народу как к объекту чудовищных экспериментов было весьма определенным.
У России всегда хлеб был одним из основных предметов экспорта и одним из важнейших источников валюты. Даже в тяжелейшие, трагические годы коллективизации экспорт хлеба из года в год возрастал (в тыс.т): 1928/29 -- 99,2, 1930 - 484, 1931 - 518 [34]. Ко времени произнесения М.С.Горбачевым своей речи (1987) СССР уже много лет был устойчивым покупателем зерна в странах "разлагающегося капитализма".
ЛИТЕРАТУРА:
1. Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический
энциклопедический словарь. М.: "Вече", 2000, с. 515.
2. Там же.
3. Протько
Т.С. Становление советской тоталитарной системы в Беларуси (1917-1941 гг.) Мн.:
Тесей, 2002, с. 534.
4. Там же.
5. Там же, с. 534-535.
6. Касцюк М.
Бальшавiцкая сiстэма ўлады на Беларусi.- Мн.: ВП "Экаперспектыва", 2000, с.
86.
7. Там же, с. 87, 89.
8. Врублевский А.П., Протько Т.С. Из истории
репрессий против белорусского крестьянства 1929-1934 гг. Мн.: Навука i тэхнiка,
1992, с.124; История Беларуси в документах и материалах (авт.-сост.
И.Н.Кузнецов, В.Г.Мазец - Мн.: Амалфея, 2000, с. 440.
9. Там же, с.
445.
10. Касцюк М. Указ. соч. С. 89.
11. Там же. С. 89-90.
12.
Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Ф. 4, оп. 3, д. 34, л.
159.
13. Там же, д. 33, л. 761.
14. Там же, д. 34, л. 59.
15. Там же,
д. 33, л. 832, 899.
16. Там же, д. 34, л. 265.
17. Там же, л. 563, 796,
797.
18. Там же, д. 34, л. 1101; д. 37, л. 285.
19. Там же, д. 86, л.
32.
20. История Беларуси в документах и материалах. С. 465-466.
21. НАРБ.
Ф. 4, оп. 3, д. 41, л. 2.
22. Там же, л. 1.
23. Там же, д. 33, л. 761, л.
899, л. 1057; д. 38, л. 604.
24. Там же, д. 33, л. 1023.
25. Там же, д.
148, л. 3.
26. Там же, д. 34, л. 565.
27. Там же, д. 199, л. 21.
28.
Там же, д. 37, л. 1.
29. Там же, оп. 7, д. 218, л. 17.
30. Там же, оп. 3,
д. 238, л. 12.
31. Там же, д. 33, л. 761.
32. Там же, д. 33, л.
137.
33. Там же, оп. 14, д. 1, л. 268.