Казнить и лишить имени

 

          Сергей ВАГАНОВ, соб. корр. «Труда». Минск


Страницы истории

В Минске состоялось негромкое, но волнующее событие – митинг в память о белорусских подпольщиках, публично казненных нацистами 26 октября 1941 года.

То была первая в городе публичная казнь, жертвами которой стали 12 человек. Их прилюдно повесили в разных местах города. Но только одно из тех нацистских «мероприятий» – у проходной дрожжевого завода – оставило свидетельства, которые обошли весь мир и помогли узнать имена первых героев Сопротивления. Да, эти фотографии, на которых хладнокровно зафиксирован каждый шаг на Голгофу бородатого мужчины в телогрейке, юноши в кепке и девушки со щитом на груди – «Мы партизаны, стрелявшие по германским войскам», были свидетелями обвинения на Нюрнбергском процессе. Их предъявил миру Михаил Ромм в фильме «Обыкновенный фашизм», они вошли во все многотомные издания о войне.

Мужчина и юноша – это минский рабочий Кирилл Трус и школьник Володя Щербацевич. Известно и имя девушки – Маша Брускина, 17-летняя выпускница 28-й минской школы, племянница выдающегося белорусского скульптора Заира Азгура. Ее узнал на тех фотографиях вернувшийся после войны отец, потерявший не только дочь, но и жену, которая через несколько дней после казни сошла с ума и была убита. Ее узнали одноклассники, сам Заир Азгур и другие близкие родственники, соседи по дому, жена и дочь Кирилла Труса. Проведя сравнительную экспертизу и взяв для анализа еще довоенную фотографию, опубликованную в газете «Пионер Белоруссии», личность Маши Брускиной подтвердил известный эксперт-криминалист Ш.Кунафин.

Ее «не узнали» только белорусские власти. И «не узнают» до сих пор. На мемориальной доске, помещенной на месте казни, значится, что «фамилия не установлена».

Таков печальный для Минска и Белоруссии результат многолетнего поиска, начатого четверть века назад московским кинодраматургом Львом Аркадьевым и нашей газетой, опубликовавшей его первую статью о Маше. Потом были еще публикации в «Труде» и белорусских газетах. Но и через 50 лет после казни, 26 октября 1991, Лев Аркадьев вынужден был написать в «Труде»: «Горько знать, что на белорусской земле, где она родилась и где встретила, не дрогнув, смерть от рук фашистских палачей, ей до сих пор отказано в имени».

Тщательно скрываемый еще с советских времен с помощью умолчаний и всевозможных фальсификаций мотив отказа, увы, известен: Маша была еврейкой. Это обстоятельство, видимо, не совпадало с полуофициальной доктриной партийных идеологов: «Поступок тех, – пишет сегодня газета «Белоруссия», – кто казнил Машу Брускину, был не намного хуже, чем действия тех, кто лишил ее имени».

Но все-таки «мир спасенный» помнит. Под Иерусалимом на деньги, собранные израильскими школьниками, Маше воздвигнут памятник. А 21 октября в Вашингтонском музее Холокоста ее подвиг был отмечен медалью Сопротивления, которой ежегодно награждаются борцы с нацизмом. На церемонию были приглашены Лев Аркадьев и журналистка Ада Дихтярь, которой передана на хранение Машина медаль. Медаль должна бы храниться в Белоруссии, в минском музее Отечественной войны. Но сегодня, по словам президента Всемирной Ассоциации белорусских евреев Якова Гутмана, в музее, где четверть века назад лев Аркадьев впервые увидел трагические фотографии, нет даже их. Безответным остается и предложение объявить день первой публичной казни минских партизан и подпольщиков Днем белорусских борцов Сопротивления. Отсутствие такого Дня в официальном перечне трагических и героических дат республики-партизанки наводит на грустные размышления.

А митинг, организованный Всемирной ассоциацией белорусских евреев, состоялся. На том же месте, в тот же день и час. В нем приняли участие представители посольств России, США, Великобритании и Франции – стран-победительниц во второй мировой войне.

 

«Труд», 13 ноября 1997 г.

 
 
Яндекс.Метрика