Евреи Клецка, их сопротивление и уничтожение

 

          Элимелех БЕНАРИ  (кибуц "Бет-Зера", Израиль)


Еврейская община белорусского города Клецк, просуществовавшая 500 лет, прекратила существование 22 июля 1942 г.


1

Клецк -- небольшой городок в Белоруссии, расположенный недалеко от шоссе Москва-Брест. До начала Второй мировой войны он входил в состав Польского государства. Из 9000 населения города 6000 человек были евреи. С началом Второй мировой войны в Клецке оказалось большое количество беженцев -- еврейские семьи беженцев из различных районов Польши, захваченных немецкими оккупантами.

В городе было 5 еврейских школ с обучением на иврите и идише и известная иешива, переехавшая из г.Слуцк после установления там советской власти. Еврейский писатель Менделе Мойхер Сфорим, у которого в Клецке были родственники, описал жизнь евреев Клецка в своих произведениях. В течение 500 лет евреи составляли большинство населения города. Первое упоминание о еврейской общине Клецка содержится в законе Великого княжества Литовского от 1529г., обложившем специальными налогами еврейские общины страны. В их числе была упомянута и община Клецка. В 1447г. в Клецке проживало 2138 евреев [1]. В 1921 г. в Клецке проживало 5671 чел., в том числе 4190 евреев (73,9%) [2].

Еврейское население города в основном занималось ремеслами (40%) и торговлей (30%). Остальное еврейское население было занято в промышленности и на транспорте. Территория рынка, расположенного на центральной площади города занимала более 2000 кв м. В центре площади располагались квадратом торговые лавки (лабазы). Каждый понедельник, в базарный день, из окрестных деревень в город приезжали крестьяне, продавали свою сельскохозяйственную продукцию и покупали у евреев все необходимое для себя.

Точно так же, как рынок был экономическим центром города, шулгейф (школьный двор) был муниципальным и духовным центром еврейской общины. В этом квартале располагались все местные учреждения, пункты медицинской помощи, баня, синагоги. В составе городского муниципалитета входило 17 евреев, 4 христиан, 1 татарин. Бургомистром города был христианин, а его заместителем -- еврей.

В Клецке действовали молодежные организации разных политических ориентаций. Особенно активными были халуцианские организации сионистской направленности, программой которых был выезд в Эрец Исраэль. Не случайно сегодня евреев - выходцев из Клецка можно встретить во всех уголках Израиля. Они живут в кибуцах, мошавах и городах, зачастую являясь их основателями и строителями.

Но однажды национальная жизнь евреев Клецка прекратилась, и случилось это в один день -- 17 сентября 1939 г.: в город пришла советская власть. С восторгом встретили жители города колонны советских танков, но новые власти прилагали столь большие усилия для включения жителей города в новый советской образ жизни, что весь традиционный еврейский уклад жизни, сложившийся на протяжении веков, оказался перевернутым. Но продолжалось это недолго: 22 июня 1941 г. немцы напали на Советский Союз.


2

В Клецк немецкие войска вступили 25 июня 1941г. Многие жители города пытались уйти на Восток, вглубь Советского Союза. Немецкие самолеты расстреливали беженцев на дорогах, а на старой границе советские пограничники останавливали их и возвращали обратно.

"С вступлением немцев в город начался террор против евреев и их мобилизация на самые тяжелые работы. Недалеко от города находились военные казармы, и туда пригоняли евреев, заставляя их чистить конюшни. Парней, которые не справлялись с тяжелой работой или пытались бежать, расстреливали.

Комендантом города был офицер СС Кох, а его заместителем -- Нойман. Они управляли работой садистскими методами и, посещая места работ, забивали работавших до смерти резиновыми дубинками [3]. Немцы назначили еврейский совет (юденрат), при помощи которого проводили в жизнь свои приказы. Согласно одного из них евреи обязаны были носить белые повязки с желтой шестиконечной звездой (магендавидом). Затем вышел приказ, отменявший первоначальный порядок: вместо повязки было приказано носить желтую звезду на груди и на спине.

Евреям было запрещено ходить по тротуарам, и они обязаны были снимать шапку перед каждым немцем. Аресты и убийства евреев проводились ежедневно. Кроме всего прочего на евреев накладывалась контрибуция: требовали деньги, золото, ювелирные изделия, одежду, мыло и т.д.

Накануне еврейского нового года (рош-ашана) евреям приказали снести с центра рынка все лабазы. На этой работе было занято 75 евреев. Каждый день эта группа выходила на работу из здания медицинского пункта (бикур-холим), где размещался еврейский совет (юденрат). Кох и Нойман безжалостно избивали работавших. Люди буквально умывались кровью. Чтобы как-то задобрить этих двух извергов, еврейский совет собирал золото, ювелирные изделия и передавал им.

Однажды полиция арестовала еврейскую женщину, которая забыла нацепить желтую звезду. Нойман увел ее на Нойман отвел ее в песчаный карьер за городом (там позднее было убито большинство жителей города), изнасиловал и застрелил. Это видели жившие неподалеку люди.

"Немцы сформировали местную полицию из белорусов и поляков, которые получили полную свободу действий против евреев. Положение евреев с каждым днем ухудшалось. Запасы продовольствия подошли к концу, и добывать еду становилось все сложнее. В течение первых трех месяцев от властей не было получено никаких продуктов, и каждый добывал себе пропитание, как мог" [4].


3

День 24 октября 1941 г. получил печальную известность как "черная пятница". Этот день стал прологом к массовому уничтожению евреев, которое произошло через неделю -- 30 октября. В этот день утром по приказу немецкого коменданта еврейский совет должен был направить в полицию 34 еврея. Им было сказано, что они должны собирать картофель для жителей города. Эти люди были задержаны до вечера. Затем их отвезли на грузовике к католическому кладбищу на Несвижской улице, на окраине города.

Гриша Гольдберг записал в своем дневнике свидетельство своего 17-летнего младшего брата, которого заставили в тот день сначала рыть яму, а затем засыпать ее.

"Немецкие садисты схватили меня в 2 часа. Забрали в комендатуру, где уже находилась группа из 36 евреев, которых беспощадно били. В 4 часа нас посадили в грузовик с немецкой охраной и отвезли в направлении католического кладбища. Там есть большой овраг. Вдруг я услышал дикий крик: "Слезть с машины, проклятые евреи!" (ферфлюхте юден). Вывели из группы шестерых, в том числе и меня. Дали нам лопаты и приказали: "В течение часа выкопать яму для вас, евреи!"

Мы начали копать. Когда мы закончили, они приказали 36 евреям: каждым пяти человекам выйти вперед, раздеться и сложить одежду по кучкам: ботинки, брюки и рубашки. Кто не выполнял всего этого в точности, того били. После того, как они разделись, им приказали ложиться лицом к земле. Мы стояли и видели это. Я покрылся холодным потом. Один из убийц подошел с пистолетом, встал на тело первого и выстрелил ему в голову. И так он расстрелял всю группу. Мы шестеро должны были опустить тела в яму и уложить их одно возле другого. Так они уничтожили всю группу. Мы ничем не могли им помочь. Затем мы засыпали яму с расстрелянными, часть которых была убита, а часть только ранена. Нас били резиновыми палками, чтобы ускорить работу. Нам они сообщили, что оставят нас в живых. Я с большим трудом побежал домой и едва нашел свой дом." [5].

Сведения о гибели группы евреев быстро распространились по городу. Траур пришел на еврейскую улицу. Тревога охватила всех. Все поняли, что это только начало. Люди начали думать о спасении, но пути для этого были очень ограниченные.

Первую акцию по массовому уничтожению клецких евреев ждать долго не пришлось. Евреи уже поняли, что они приговорены к смерти. 26 октября 1941 г. всех евреев обязали зарегистрироваться на бирже труда. Поползли слухи, что в районе казарм, недалеко от песчаного карьера, будет создано гетто. Люди начали приводить в порядок свой скудный скарб. Многие продавали оставшиеся у них вещи соседям - христианам в надежде на то, что вскоре им удастся их вернуть. А немцы уже готовили ямы для последующего расстрела, но о предстоящей трагедии думать не хотелось.


4

29 октября, ближе к вечеру, был отдан приказ всем евреям -- молодым и старым, женщинам и детям -- явиться назавтра, к шести часам утра, на базарную площадь без вещей. Все, кто ыбл на работах за городом также должны были вернуться домой и явиться утром на площадь. Несмотря на то, что слухи об этой акции ходили еще и раньше, сам приказ оказался неожиданным. Люди почувствовали опасность. Они метались в страхе: одни прощались с родными, другие раздавали свои вещи христианам, третьи старались спрятать свое имущество в разных укромных местах.

"Ночь кошмаров продолжалась. Все наши мысли были о том, какая судьба ждет нас завтра утром. Никто не мог заснуть от напряжения. Настроение было тяжелое. Как только начало светать, люди стали двигаться к месту сбора. Так как евреям было запрещено брать с собой что-либо из вещей, все старались переодеться в праздничные одежды. В утренние часы массы евреев семьями со всех улиц двинулись на базарную площадь. Была полная тишина. Они шли молча с опущенными головами. Некоторые [жители города] провожали нас враждебными взглядами, но и были такие, которые отнеслись к евреям с болью и участием" [6].

На территории рынка толпу встретил представитель еврейской биржи труда. Он расставил всех шеренгами -- по фамилиям согласно алфавиту. На рынке не было видно немцев, и поэтому люди стали успокаиваться. Не все евреи прибыли на рыночную площадь: несмотря на угрозу смертной казни, несколько сотен уклонилось от этого. Они спрятались в разных местах, убегали в поля, в леса. Представители еврейской биржи труда разыскивали эти семьи, приводили их на рынок и выстраивали отдельными рядами.

"Вдруг со всех сторон рыночной площади появились грузовики с литовскими солдатами, окружившими площадь и изготовившимися для стрельбы. Началась паника. Дети начали плакать, со всех сторон неслись крики. Люди начали перебегать с места на место, от группы к группе, в поисках безопасного места. Началась такая паника, что даже солдаты не могли навести порядок... [Они] стали криками делить людей на группы -- влево и вправо. Невозможно было определить, где пути спасения, и какая судьба ждет каждую группу...

В конце концов, были созданы две большие группы: одна в составе около 4000 человек -- она осталась на рынке, вторая -- около 2000 человек была отведена под усиленной охраной в здание большой синагоги (холодная синагога -- ди калте шул). В этой группе были собраны все ремесленники (специалисты) и рабочие предприятий города. У входа в синагогу стоял комендант Кох и проводил вторичную селекцию. Он отобрал около 500 человек, в основном стариков, и вернул их на рынок. Оставшихся 1500 евреев затолкали в синагогу и заперли там. Белорусские и литовские охранники охраняли их [7].

Чтобы привести евреев на рынок, а потом распределить их по группам, им говорили, что все дело в том, что на территории казарм немцы создается гетто, а также идет запись на работу. По свидетельству очевидцев (нееврейских жителей Клецка) немцы заставили раввинов выйти в наброшенных на плечи талесах и накрученными тфилинами. Их поставили на возвышенном месте, чтобы евреи их видели. Это помогло обеспечить тишину и порядок. Раввины обратились к людям с речью, успокаивая их тем, что такая судьба ниспослана с неба.


5

Оставшиеся на рынке евреи были окружены литовцами, расположившимися на легких бронемашинах. Людей начали уводить с рынка -- по 100 и более человек. Вели их в сторону католического кладбища, что недалеко от казарм. Там уже были приготовлены ямы, выкопанные накануне местными жителями.

"Людям приказали раздеться. Их обыскали в поисках денег, золота и ювелирных изделий. Потом загнали в ямы и приказали лечь лицом вниз. После это их расстреливали. Стрельба и крики были слышны далеко"... Всего в этом месте были вырыты три рва по 20 м длиной и 2 м шириной каждый. Засыпали землей всех -- и мервых и тех, кто был только ранен... Были и попытки побега, и сопротивления. Видный общественный деятель Айзик Кацев покончил с собой возле ямы...

Даже в последние минуты возле ям немцы пытались вытянуть у евреев деньги и золото, обещая каждому, что тот, кто вернется домой и принесет деньги и золото, будет освобожден. Они дали на это час времени, и нашлись евреи, которые воспользовались этим, но после возвращения их все равно расстреляли вместе со всеми. Старики и ослабевшие были застрелены еще по дороге к месту расстрела, а их тела затем на телегах свезли к ямам и закопали. Жителей города - неевреи приходили посмотреть на случившееся. К вечеру группа землекопов зарыла ямы [8].

Люди, которые оказались запертыми в большой синагоге, не знали ничего о случившемся. Вдруг открылась дверь, и туда втолкнули Айзика Циока с женой. Выяснилось, что комендант Кох вытащил их из братской могилы. Он рассердился на то, что такого крупного специалиста (слесаря и кузнеца) хотели расстрелять. Когда они пришли в себя, то рассказали о том, что произошло с оставшимися на рынке людьми.

В немецких документах, найденных после войны, эта акция изложена в нескольких словах. В месячном отчете командующего в Белоруссии рейхкомиссару "Остланд" в Риге сказано: "В очистительной акции (Sauberungsaktion) на территории Слуцк-Клецк расстреляны батальоном полиции 5900 евреев".

О судьбе оставшихся в живых евреев сохранились воспоминания Алтера Мееровича.

"Поздно вечером [в синагоге] появился нацистский комендант Кох и обратился к нам со словами: "Все сделано как надо!" Он показал нам план гетто и приказал занять квартиры по этому плану -- 34 человека в каждом доме. Многие, подвергаясь опасности, поспешили в свои прежние квартиры, дабы взять с собой одежду и запас еды, но кое-кто был убит возле своего дома белорусскими полицейскими.

Началась пора нашей жизни в гетто. В первые же дни был создан юденрат -- еврейский комитет, в который вошли представители общественности и беженцев из Польши. Первым делом они занялись распределением работы. Каждый день рабочие выходили на разные предприятия. На женщин была возложена задача подметать улицы и рыночную площадь. Отношение нацистов к рабочим было бандитское и варварское. Избитые и в крови они возвращались в гетто. При входе в гетто всех обыскивали и отбирали все, что они приносили.

Однажды мы получили приказ собрать из домов расстрелянных евреев оставшиеся вещи. Всю мебель мы свозили в здание бывшей иешивы, а немцы продавали это по бросовым ценам местным белорусам. Остальные вещи мы свозили в помещения казарм, сортировали их по складам, откуда их отправляли в Германию.


6

Разные слухи распространялись среди евреев в гетто. Поступили сведения о многих убийствах и ликвидации гетто в городах и местечках в нашей округе. Настроение было очень тяжелое, и вместе с тем теплилась надежда на спасение. Тайно стали возникать мелкие группы с целью организации побега в лес, к партизанам, о действиях которых рассказывались чудеса. Несмотря на обещания сотрудников юденрата, что больше расстрелов не будет, жители гетто начали строить бункеры. Каждый искал пути побега и спасения, а молодежь -- к обороне и сопротивлению. Дело дошло до того, что юденрат, поверивший словам немцев, начал противиться всем начинаниям молодежи [9]. Вот как об этом рассказывал в своих воспоминаниях участник партизанского движения Иегошуа КОШЕЦКИ.

"Мы начали работать на лесопилке. Там мы встретились с местными крестьянами, которые рассказали нам о создании партизанских отрядов из бежавших пленных советских солдат и советских работников. Они предупредили нас, что нам грозит вскоре полное уничтожение и посоветовали присоединиться к партизанам. Эти сведения мы передали евреям в гетто и предложили бежать в леса к партизанам. Когда узнали об этом в юденрате, то меня вызвали туда и предупредили, что, если я буду продолжать свою агитацию, меня передадут в руки немцев. Я рассердился и сказал им, что здесь, в гетто, нас ждет верная смерть. Тогда они приказали закрыть меня в здании большой синагоги. Затем меня освободили, взяв слово не подстрекать узников гетто к восстанию [10].

Один из беженцев, оказавшихся в Клецке, Гриша Гольдберг, рассказал в своем дневнике, как была создана подпольная молодежная организация, принявшая решение преодолеть заграждения, бежать из гетто и влиться в состав партизан.

"Положение ухудшалось с каждым днем. Жители гетто готовились к резне, а молодежь думала, как помочь людям. Я и еще 24 молодых ребят договорились между собой. Мы должны были решить, каким путем предотвратить резню. В 8 часов вечера мы договорились встретиться в большой синагоге, где нам не помешают. Но по ночам еврейские полицейские следили за нами, так как ночью запрещено было ходить по улицам. Дома я притворился, что ничего не знаю, и хотел выйти, но подруга Фаня просила, чтобы я никуда не шел. Я объяснил ей, что со мной ничего не случиться, и я скоро вернусь.

Я пришел в синагогу. Там собрались 25 мужчин. Мы избрали комитет для руководства подпольной работой. Комитет состоял из 5 человек, в их число вошел и я. На повестке дня стояли вопросы: как обзавестись оружием для сопротивления и как уйти из гетто и присоединиться к партизанам. Во время нашего обсуждения вошли еврейские полицейские вместе со всеми членами юденрата. Они обвинили нас в том, что мы накличем беду на все гетто.

Мы не прислушались к требованию юденрата. Наш комитет принял решение добыть оружие и подготовить молодежь к самообороне. Началась большая работа, и мы начали закупать оружие. Вскоре в составе организации уже было около 200 человек. Однако юденрат выступил против нас. Они вызвали членов комитета и сказали: "Мы знаем все. Из вашей затеи ничего не выйдет. 0б этом узнают немцы и перестреляют нас, как собак. Если будем сидеть тихо, нас никто не тронет".

Председатель юденрата был умный человек, но здесь он обманывал сам себя. Он объяснил нам, что комендант Кох был у него и заказал 10 пар сапог, два кожаных пальто и женскую шубу. Если бы нам грозила опасность, он бы этого не сделал. Мы же ответили: "Они могут заказать и при этом в одно прекрасное утро перерезать нас, как овец. Наша задача сопротивляться и доказать, что мы народ, который может постоять за себя".

Церкович увидел, что уговоры не помогут. Он ударил по столу кулаком и сказал: "Вы накличете беду на 1500 евреев. Я передам вас в комендатуру!" Мы распрощались. Он начал нас терроризировать. Он стал посылать нас на самые тяжелые работы. В это время недалеко от города строили железную дорогу. Работа была каторжная. Мы выполняли тяжелую работу по строительству моста и даже получили благодарность от немцев. Но положение в гетто с каждым днем все ухудшалось. Ожидали резню.

Организоваться было невозможно. Нельзя было ходить парами. И все-таки, по возможности, мы организовались. Мы приготовили в каждом доме керосин и бензин. Договорились, что, если что-нибудь случится, каждый должен будет поджечь свой дом, и тогда люди смогут убежать. Внести в гетто оружие было невозможно. Обыски были тщательные, но до того, как нас загнали в гетто, мы успели внести немного оружия: пулемет, 10 гранат, 2 винтовки и 8 пистолетов.

По ночам мы стояли все время в карауле на случай, если на нас нападут ночью. В пригородном лесу были выкопаны большие траншеи. Мы знали, что это готовили для нас могилы. Но юденрат все это отрицал. Члены юденрата говорили нам, что эти траншеи предназначены для военных целей и вообще, "не говорите глупостей, не паникуйте." Мы их не послушали и продолжали нести охрану.

Закончились работы на железной дороге, и нас отправили домой. Теперь мы уже точно знали, что готовится уничтожение гетто. Я обещал своей подруге Фане, что не убегу сам, а возьму ее с собой. Положение в гетто было, как в канун Йом-Кипур. Все расходились и плакали. Всех работающих за пределами гетто вернули обратно. Но Церкович твердил свое: "Не бойтесь. Кох заказал у меня 3 пары сапог, и к субботе они должны быть готовы. Если бы он что-нибудь знал, он бы их не заказывал [11].


7

О событиях той ночи, когда началось уничтожение гетто и восстание в нем, описано в воспоминаниях Гриши Гольдберга.

"Мы не спали всю ночь. Мы даже немного посмеялись. Мы старались не "сломаться". В 3 часа ночи я сказал своей подруге Фане: "Давай отдохнем немного". Но вскоре началась стрельба. В 5 часов утра охранники (часовые) разбудили всех наших людей. Я разбудил Фаню: "Вставай, бандиты окружили нас!" Выстрелы слышны были со всех сторон гетто. Наше оружие мы доставили сразу к воротам гетто. Это было то место, через которое убийцы должны были войти. Мы открыли по ним огонь, бросали гранаты, и бандиты отпрянули от ворот, оставив убитых (3 немца и 4 белоруса). Они больше не пробовали прорваться в гетто и стреляли издали. Мы решили поджечь дома, и все гетто загорелось. Раненые и убитые валялись на каждом углу.

Люди бегали от одного угла к другому. Улицы вокруг гетто были заполнены полицейскими и немцами. Я и мой друг подошли к забору возле нашего горящего дома, сделали проходы и побежали. Я осмотрелся вокруг и увидел, что моя подруга Фаня убита. Моих товарищей рядом не было. Я побежал, пересекая улицы и вскоре оказался за городом [12].

Местные жители и спустя 50 лет помнили, как евреи стреляли из пулемета с территории гетто по немцам. Пулемет был установлен в окне большой синагоги, напротив входа в гетто. Они видели евреев, стрелявших из пистолетов. В свидетельствах партизана Алтера Мееровича мы читаем:

"В 4 часа утра 22 июля 1942г. белорусские полицейские окружили гетто. Евреи сразу же подожгли гетто со всех сторон. Каждый из взрослых занял боевую позицию и встретил белорусских бандитов камнями, приготовленными заранее... Белорусская полиция открыла огонь из всех видов оружия. Сотни евреев погибло. Крики раненых заполнили все вокруг... Несмотря на множество жертв, люди старались разорвать колючую проволоку и убежать куда глаза глядят. Благодаря ветру загорелись постройки за пределами гетто, и убийцы вынуждены были немного отступить.

Спустя много часов после боя оставшиеся в живых начали искать места в погребах, бункерах и других местах, где бы можно было спрятаться. Многие покончили жизнь самоубийством, другие сгорели в своих домах или задохнулись от жары и дыма в местах, где они прятались. Лишь немногим удалось пробить себе дорогу и убежать. Я с группой в 23 человека подполз к забору из колючей проволоки на Еврейской улице. Под градом пуль мне удалось перелезть через забор, и здесь случилось для меня чудо: прямо передо мной стоял белорусский полицейский, один из моих знакомых. Увидев меня, он перестал стрелять. Я использовал эти секунды, перепрыгнул через забор, раздел рубашку и побежал через сады и поля. За мной устремились все 23 человека. Так мы добрались до горы Клецкий вал. Мы в последний раз взглянули на горящий город и пошли в сторону леса: я, Иосиф Пшепюрко и двое беженцев из Варшавы [13].

(Иосиф Пшепюрко -- единственный еврей, живший в наши дни в Клецке. Он воевал в рядах партизан и после войны вернулся в Клецк, изучил экономику и в течение 20 лет работал председателем колхоза.)


8

По свидетельствам других участников эта ночь описана следующим образом:

"На рассвете, когда мы обнаружили, что окружены немцами и белорусскими полицейскими, мы немедленно стали обливать заготовленным заранее керосином наши дома и поджигать их. Мы не хотели оставлять свое скудное имущество убийцам, которые ждали момента для грабежа. Вспыхнувший пожар был очень сильный, и ветер разносил его во все стороны. Их планы были нарушены. Началось вооруженное сопротивление.

Рассказывали, что Ицхак Финкель и Авраам Пожарик, оба участники организации "Хашомер Хацаир", бросали в немцев гранаты. Другие бросали камни и атаковали лопатами и топорами. Тяжело, почти невозможно вообразить, что творилось в эти часы в "аду" гетто [14].

Записки автора статьи об этих событиях таковы:Мои записи воспоминаний последних минут гетто таковы:

"Я убежал из своего дома вместе с другими евреями. Мы кричали изо всех сил: "Евреи, поджигайте дома и режьте колючую проволоку забора!" Сразу же мы увидели клубы дыма и языки пламени, которые быстро распространялись из-за сильного ветра. Топорами и другими различными инструментами евреи стали рвать колючую проволоку. Бандиты стали отходить из-за огня и удушливого дыма.

Град пуль из винтовок и автоматического оружия посыпался на убегающих евреев. Я подошел с топором к проволочному забору возле синагоги вблизи от ворот, разрубил проволоку и пошел на прорыв. Я бежал через Слонимскую улицу на вал в направлении имения "Курляндра". За мной бежало целой группой много евреев. По пути я встретился с варшавским парнем Гришей Гонтовичем (Гольдбергом), который был беженцем в Клецком гетто" [15].

Яков Геллер рассказывает, что прятался с группой евреев в погребе. Дом сгорел, а группа осталась в погребе. На второй день после уничтожения гетто немцы начали искать прятавшихся и обнаружили их. Немцы не вошли в погреб, а потребовали от людей выйти оттуда. Часть из них вышла, а Яков Геллер и еще трое прятались за ящиками еще сутки. Ночью они вышли наружу и пошли в направлении ворот гетто. Вся территория гетто была завалена трупами, больше всего вблизи колодцев. Четверым спасенным удалось выйти за территорию гетто выйти из города и добраться до леса. После долгих скитаний они узнали, что в Барановичах еще существует гетто, и решили добраться туда. Ночью они вошли в гетто. Через некоторое время они присоединились к группе евреев, бежавших из Барановичского гетто, и прибыли в партизанский отряд [16].

Бела Адонолам помнит очень хорошо, что, когда началась стрельба, ее старший брат залез в погреб, достал из мешка картофеля спрятанную там винтовку, попрощался с мамой, которая просила его не уходить, и вышел из дома. Она также помнит, что за несколько дней до уничтожения гетто брат приказал ей намочить мешки керосином.

Свидетельница рассказывает, что за несколько дней до ликвидации гетто была выкопана большая траншея возле леса "Старина". Яма была подготовлена для евреев гетто точно так, как это было 30 октября 1941г. Но на сей раз немцам не удалось привести живыми никого из евреев гетто. Большинство из евреев были убиты, сгорели или задохнулись от дыма непосредственно на территории гетто, а несколько сот тех, кому удалось вырваться из гетто, были убиты во время погони за ними белорусскими полицейскими.

(Яков Геллер -- уроженец Клецка, воевал в рядах партизан, затем в рядах Красной Армии и дошел до Берлина. Позднее репатриировался в Израиль.)


9

Бети Броди (Бела Ципин) рассказывает, что лишь немногие из жителей гетто нашли убежище в погребах и бункерах, а немцы во время розысков нашли почти всех. Их доставили к заранее выкопанной яме у леса "Старина". Ранее эта яма была уже заполнена евреями, погибшими в гетто накануне, тела которых свезли туда. Тех, кого привели туда живыми, расстреливали точно так, как это было сделано 30 октября 1941г. Людей заставили раздеться, залезть в яму, которая была уже заполнена трупами, и там их расстреливали. На ночь яму не засыпали.

Бела, которая находилась в яме среди убитых, вдруг очнулась и почувствовала, что она жива. Повидимому, пули не попали в нее. После того, как она пришла в себя, она ночью вылезла из ямы голая. Она взяла одежду из кучи, лежащей здесь же, и пошла в направлении города. Издали она увидела свет в одном из домов. Подошла к дому и постучала в окно. Жители позвали ее в дом, помыли и одели ее. Они прятали ее в сарае, соломе. Через некоторое время хозяева испугались, что они прячут еврейку, и помогли ей убежать в лес [18].

(Бети Броди оказалась в Канаде. Спасших ее белорусских крестьян израильтяне - выходцы из Клецка нашли и выразили им свою благодарность).


10

В апреле 1945 г. в Клецке состоялся судебный процесс над местными бандитами, которых удалось поймать. Обвиняемые сознались в содеянном. На процессе проходили свидетелями сестные жители.

Убийца Николай Задалин, местный белорусе был пойман и осужден. Другой убийца -- полицейский начальник по фамилии Гурин, который был ответственным и за убийство евреев г.Барановичи, был пойман доктором Нарконьским, барановичским евреем, занимавшимся розыском убийц. Он шел по его следам и обнаружил в городе Вроцлав (Польша). Там был возбужден против него судебный процесс, и он был приговорен к смертной казни через повешение.

В те же дни в газетах было опубликовано, что один из главных преступников, Иозеф Гурневич, который был главным организатором гетто в Барановичах, осужден судом, состоявшимся в этом городе. Он был также среди участников ликвидации гетто во всей округе: Барановичах, Городище, Несвиже, Столбцах, Клецке. Он осужден и повешен в городе Вроцлав [19].

Шолом Холявский, один из организаторов еврейского сопротивления в городе Несвиж и участник партизанского движения, пишет: "Я не утверждаю, что каждый еврей в гетто участвовал в подпольном движении или боролся с врагом, но нельзя отрицать, что весь характер жизни в гетто был подпольным. Это был массовый еврейский героизм" [20].

В течение десятилетий власти СССР умалчивали истинный характер Холокоста, его чисто еврейский характер. Они старались вычеркнуть из истории общее прошлое евреев и тех народов, среди которых евреи жили сотни лет. На памятниках, которые были установлены на братских могилах, было обычно написано, что "здесь захоронены советские граждане", сознательно не указывая, что это -- могилы убитых евреев.

В Клецке есть местный музей, где есть даже периодическая экспозиция. Но для экспозиции о еврейской общине, которая проживала в Клецке в течение 500 лет и составляла 70% от всего населения, не нашлось места. Фотографии трех церквей и татарской мечети там помещены, а для фотографий синагог места не нашлось. Выходцы из Клецка, проживающие в Израиле, США и Канаде, установили памятники на двух братских могилах в Клецке. На первой братской могиле, самой большой, стоял памятник без всякой надписи, а сбоку была маленькая табличка с надписью, что здесь захоронены советские граждане, павшие в годы Великой Отечественной войны. Мы прикрепили к этому памятнику доски с надписью на иврите и русском, где рассказано об убийстве евреев Клецка немецкими фашистами. На второй братской могиле, где вообще не было никакого обозначения, мы установили памятник в память евреев гетто. В городском музее мы также открыли экспозицию о еврейской общине Клецка. Старое еврейское кладбище, где большинство памятников украдено, нами ограждено и очищено.

 

Статья впервые была опубликована на иврите в журнале "Ялкут морешет" N54, Апрель 1993г.

Переводчик Геннадий Гутцайт -- уроженцы Клецка.


          Примечания:

1. Энциклопедия "Эшколь", т.10, статья "Клецк".
2. По данным газеты "Цайтшрифт", Минск, 1926-1928 гг.
3. Здесь и далее использованы материалы из книги "Клецк", изданной в Израиле выходцами из Клецка в 1959 г.
4. Там же.
5. Г.Гольдберг (Гонтович). "Моя жизнь с 1939 по 1947гг." Идиш. Архив Яд Вашем, Иерусалим.
6. Свидетельства Леи Фиш, партизанки. Умерла в Израиле. (Книга "Клецк").
7. Книга "Клецк".
8. Там же.
9. Свидетельство Алтера Мееровича. Умер в Израиле. (Книга "Клецк").
10. Свидетельство Шая Кашецкого. Умер в Израиле. (Книга "Клецк").
11. Г.Гольдберг. Указ. соч.
12. Книга "Клецк".
13. Там же.
14. Свидетельство Леи Фиш. (Книга "Клецк").
15. Свидетельство Шаи Кашецкого. (Книга "Клецк").
16. Свидетельство Якова Геллера. (Архив автора).
17. Свидетельство Белы Лев. (Архив автора).
18. Свидетельство Бети Броди. (Архив автора).
19. Архив "Яд Вашем". Протокол НКВД по процессам против военных преступников. Газета "Слово Польске" 20.10.1947 г. Книга "Борьба за жизнь", издана выходцами из Баранович в Израиле 1992г.
20. Шолом Холявский, "Еврейское сопротивление в гетто и в партизанах. "Ялкут морешет", N 49, ноябрь 1990 г.

 
 
Яндекс.Метрика