Государство и национальная самобытность

Статья ПЕРВАЯ

Беларусь - многонациональное государство, однако точных сведений о национальном составе республики нет. Данные переписи 1999 года не дают даже приблизительного представления о подлинном положении дел, поскольку в паспортах пресловутая "пятая графа" с 1992 г. отсутствует. "Закон о национальных меньшинствах" запрещает задавать человеку вопрос о его национальном происхождении, а в результате в государстве статистика о населяющих его народах не ведется.

Отмена регистрации национальности граждан была первоначально демократической мерой для уравнения граждан в правах и для предупреждения чиновничьего субъективизма, решения которых нередко зависели от происхождения человека. Но этот шаг обернулся серьезной проблемой для сохранения самими гражданами их национального самосознания.

Для тоталитарного государства подъем национального самосознания, как, впрочем, и любого другого (религиозного, гражданского, политического) смертельно опасен, ибо мешает сделать из народа бесформенную безликую массу. В результате, демократическая по замыслу мера стала в Беларуси механизмом для превращения народа в одну однородную массу.

В первую очередь при этом страдает титульная (белорусская) нация, составляющая основную массу населения страны, поскольку национальной идеей Беларуси власти сегодня ставят (естественно, анонимно) не белорусский национализм (в понятии национального патриотизма), а русский имперский национализм (в понятии великодержавного российского шовинизма). Именно это и привело к тотальной русификации Беларуси, коренное население которой в силу исторических причин (в первую очередь, многовековое отсутствие собственной государственности) при наличии сохраненной (даже в условиях современной урбанизации) национальной культуры и национального разговорного языка обладает весьма размытым и неустойчивым национальным самосознанием.

На первый взгляд, может показаться, что у государства нет собственной национальной политики или, во всяком случае, она ни в чем активно не просматривается. Но это не так. Национальная политика государства как раз и заключена в русификации и навязывании представления, что белорусы это не этнос, а, в лучшем случае, субэтнос при "великом русском этносе" (с позиций советского великодержавного шовинизма, "младшие братья при старших братьях - русских").

Дальнейшее развитие событий в этом ключе для титульной нации смертельно опасно, ибо в течение буквально 2-х поколений способно привести ее к тотальной ассимиляции и растворению в преобладающем русскоязычном окружении. Фактически, государство проводит политику насильственной ассимиляции собственного народа, что не может быть расценено иначе, как геноцид в национально-культурной сфере.

Взаимоотношения государства с населяющими его народами регулирует принятый в 1992 году и обновленный в январе 2004 г. "Закон о национальных меньшинствах". Этот закон для своего времени был серьезным шагом на пути к демократизации общества и отхода его от тоталитарных тенденций. Национальным сообществам тогда были предоставлены широкие права и полномочия в деле сохранения и развития национального самосознания и самобытности. Аналогичные законы были приняты и в других странах бывшего СССР, но там эти тенденции получили дальнейшее развитие. В России, в частности, был принят закон о национально-культурной автономии.

В Беларуси же этого не произошло, а в результате большинство перекосов и злоупотреблений, которые были свойственны для периода тоталитарного коммунистического правления, не исправлены до сих пор. Политика государства в этом отношении подпадает под действие Конвенции 1948 года "О предупреждении преступления геноцида и наказания за него" в национально-культурной сфере. При этом под понятие геноцида в данном случае подпадает «уничтожение языка, религии или культуры какой-либо национальной, расовой или религиозной группы, в том числе запрещение... пользоваться национальным языком в повседневной жизни или в школах; запрещение печатания и распространения изданий на языке такой группы; уничтожение библиотек, музеев, школ, исторических памятников, зданий, предназначенных для нужд религиозных культов, и т.д." (Юридический энциклопедический словарь. М., 1984, с.60).

В Беларуси произошла естественная трансформация всех этих явлений, и речь, естественно, уже не идет о "запрещении", а, по сути дела, о создании таких условий, когда не только у национальных меньшинств, но и у титульной нации практически нет условий для жизни с полноценным использованием национального языка, культуры, традиций и т.д.

Сегодня Беларусь является классическим образцом предельно централизованного коррумпированного бюрократического государства, в котором все распределение национальных благ происходит "сверху". При этом национальные сообщества практически не получают от государства поддержки для сохранения и развития своих национальных культур.

У национальных меньшинств в республике нет (или почти нет) государственных национальных общеобразовательных школ и детских дошкольных учреждений, а те классы и группы, что есть, могут существовать лишь при поддержке иностранных спонсоров, количество которых государство силовым путем всемерно сокращает. Нет национальных газет на бюджете, практически отсутствует государственное дотирование уже существующих национальных СМИ, издающихся общественными и религиозными объединениями. Отсутствует полноценное радио и телевещание для национальных меньшинств не только на национальных, но и даже на русском или белорусском языках. Нет государственных национальных театров и концертных ансамблей, кроме самодеятельных и существующих на частные пожертвования.

Нет национальных культурных и благотворительных центров, кроме тех, которые существуют за счет иностранных спонсоров. Отсутствует государственная издательская деятельность по национальной тематике. Поскольку в Беларуси до сих пор не принят закон о реституции, большинство бывших культовых и общественных зданий не возвращено национальным общинам.

Что касается фактов разжигания межнациональной и межрелигиозной розни в литературе и средствах массовой информации, тот тут власти нашли повод отказывать в исках о защите чести и достоинства: провокационные произведения признаются научными, то есть не подлежащими судебным спорам. Так произошло в ходе суда с издателями книги "Война по законам подлости". Так произошло и в ходе суда с "Народной газетой", опубликовавшей в апреле 2000 г. статью журналистки Нины Янович с клеветой о христианах-пятидесятниках.

Наиболее частым проявлением криминала, задевающего национальные и религиозные чувства граждан, является кладбищенский вандализм. Массовое разрушение кладбищенских памятников (обелисков, крестов и т.д.) стало явлением настолько обыденным, что власти во многих случаях отказываются не только восстанавливать надгробия, что предусматривается законом, но даже реагировать на эти инциденты. Чаще всего случаи вандализма и осквернения могил - это спланированные акции, проведенные руками маргинальных группировок. Власти же каждый раз делают вид, что это дело рук "случайных хулиганов".

Нацистские граффити на улицах белорусских городов - сравнительно новый вид криминального шовинизма. Изображения свастики, надписи типа "Зона наци", "Власть белым" или "Чурки вон!", подвешенные на виселице "Звезды Давида", надписи "Бей жидов!" и "Смерть жидам!" могут месяцами не уничтожаться, в то время как надписи "Жыве Беларусь!" или "Зубр", которые считаются антигосударственными, убираются немедленно.

В республике есть силы, ведущие работу по возрождению нацистской идеологии. На протяжении ряда лет этим занималось издательство "Православная инициатива". В 2005 г. публикацию материалов, являющихся фактическим пересказом произведений гитлеровской пропаганды, допустила газета "Коммунист Белоруссии".

Все эти явления стали возможными потому, что вновь в республике идет активная пропаганда великодержавного шовинизма. Материалы его апологетов охотно печатают издания недавно созданного медиа-холдинга. Позицию государства в этом вопросе четко высказал главный редактор бюллетеня Президента Республики писатель Э.Скобелев: "Каждому народу уже пора возвращаться на свою территорию или добровольно терять право на национальную идентификацию".

Всё это - симптомы того, что белорусское общество серьезно больно и что власти, вопреки фактам, упорно отказываются признавать существование этой болезни, даже при угрозе, что в запущенном виде она приведет к нарастанию неонацистских тенденций с совершенно непредсказуемыми последствиями.

Статья ВТОРАЯ

Одним из основных принципов стабильности любого человеческого сообщества - это принцип национального согласия, и, естественно, главным лицом, которое должно быть заинтересовано в этой стабильности, является государство. Однако далеко не всегда государство проявляет благоразумие. Бывают случаи, когда во имя групповых или даже личных интересов здравый смысл отступает перед попыткой быстро и решительно достичь неких сиюминутных благ, нарушая при этом не только нормы международного права, но и подгоняя "под себя" законодательную базу собственной страны.

Так случилось в Беларуси, когда в октябре 2002 г. был принят Закон "О свободе совести и религиозных организациях". Проект закона в ходе его обсуждения вызвал во всем мире волну протестов, поскольку содержал целый ряд недемократических дефиниций, направленных, в первую очередь, против религиозных меньшинств. Не смотря на это, Закон был принят практически без поправок.

Самим фактом принятия этого закона государство подложило под себя "мину замедленного действия". Если Закон будет исполняться во всех деталях так, как это заложено в его статьях, в обществе может возникнуть религиозная дестабилизация и в стране появятся незарегистрированные, то есть неподконтрольные властям, а значит "незаконные" религиозные организации. Такая перспектива властей, однако, не смущает, и, поскольку религия в Беларуси ныне стала одной из самых неотъемлемых частей политики и насаждающейся государственной идеологии, ожидать каких бы то ни было изменений не приходится и в будущем. Свидетельством тому стало подписание соглашения (конкордата) между государством и Православной епархией. Фактически этим шагом государство легально выделило эту конфессию из числа всех остальных в качестве своего главного партнера в отношениях с религиозным миром, создав, по сути дела, государственную религию. Интересы власть имущих оказались выше здравого смысла, а в результате, как это бывало уже множество раз, права личности были преданы в угоду интересов государства. Действующий ныне Закон Республики "О свободе совести и религиозных организациях" совершенно сознательно создан для монополизации всей духовной жизни страны под властью одной конфессии при откровенной дискриминации почти всех остальных.

В результате референдума 1996 года в ст.16 Конституции РБ произошли существенные изменения, которые привели к возникновению принципиально новой системе взаимоотношения государства и конфесий: из Конституции исчезло положение, зафиксированное в Конституции БССР 1978 г., о том, что "церковь в Белорусской ССР отделена от государства и школа - от церкви".

В Конституции, принятой после республиканского референдума 24 ноября 1996 года, ст.16 оказалась сформулированной следующим образом: "Взаимоотношения государства и религиозных организаций регулируется законом с учетом их влияния на формирование духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа." Иначе говоря, теперь государству дано право самому определять, какие религиозные организации ему нужны, а какие нет.

Уничтожение принципа отделения церкви от государства практически означает, что Беларусь перестала быть светским государством в полном смысле этого слова. Это единственный пример такого рода среди всех государств на постсоветском пространстве. В Конституции России, например, прямо зафиксировано: "Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной".

Название ст.16 Конституции РБ (в окончательной редакции оно звучит так: "Религии и вероисповедания равны перед законом") - оказалось совершенно несоответствующим ее содержанию. В результате, мы стали свидетелями уникального случая в истории, когда сам закон декларирует тот факт, что "равенство религий" еще не означает равноправия конфесий. Преамбула Закона создает прецедент, при котором принадлежность и/или непринадлежность к определенной религии может служить основанием для ограничения гражданских прав, ибо официально создает условия для привилегированного положения отдельных конфессий.

Фактически новый Закон о свободе совести активно направлен на усиление тотального контроля государства над религиозной жизнью общества (не только религиозных организаций, но и каждого отдельно взятого верующего) и на государственное регулирование становления и развития конфессий. Произвести этот подлинный переворот в жизни общества государство никак не смогло бы, если бы религия была от него отделена. Только в полном их слиянии и возможно такое активное и бесцеремонное вмешательство власти в религиозную жизнь общества.

Учитывая, что в Законе не прописаны принципы, по которым, в соответствии с преамбулой, разные конфессии обозначены как неравнозначные к их вкладу в развитие страны, практически открыт путь для проявления субъективизма в решении вопросов религиозной жизни миллионов людей.

Религиозное мировоззрение всегда являлось одним из важнейших элементов сознания человека, влияющего на всё его поведение и взаимосвязь с внешним миром. Религиозность человека, степень его набожности уже сами по себе определяют его благочестие и праведность. Религия больше любой другой формы идеологии определяет индивидуальную эволюцию личности на ее пути к выбору собственной шкалы ценностей. В этом личность проявляет определенную независимость от общества, самостоятельно определяя внешние и внутренние проявления своей духовности. В демократическом обществе у человека есть все условия для сохранения этой независимости, а государство не допускает вмешательства в столь интимную сферу жизни населения. Религиозные права и свободы и в наше время остаются наиболее тонким критерием, по которому определяется уровень демократии в обществе.

Церковь традиционно является важнейшим институтом гражданского общества, а многие сегодняшние проблемы Беларуси как раз и заключены в силовом давлении государства на институты гражданского общества и его основы - негосударственных общественных организаций. Религиозные объединения являются важным и традиционным институтом именно негосударственных форм самоорганизации общества. Независимость конфессий от государства при одновременном отказе от влияния церкви на политическую жизнь страны - одна из основных проблем внутриполитической жизни республики.

Основной смысл Закона о религии ныне заключен в разрешительном порядке на все виды религиозной деятельности, ибо этой деятельностью фактически смогут заниматься лишь религиозные организации, которые обретают легитимность при условии обязательной регистрации в органах власти. Что касается тех верующих, которые по разным причинам (в том числе, из-за ограничений, установленных самим Законом) не будут иметь возможность создать и зарегистрировать религиозную общину, не смогут совместно исповедовать религию, хотя данное право гарантировано соответствующей статьей Конституции РБ и международными актами, ратифицированными государством.

Ситуация, при которой каждый верующий для отправления своих религиозных нужд обязан принадлежать к какой-либо зарегистрированной религиозной организации, приводит к грубейшему нарушению индивидуальных прав человека, ибо фактически обязывает гражданина декларировать свою религиозную принадлежность. Данное положение противоречит ст.5 этого же Закона, которая гласит, что "никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться какому-либо принуждению при определении своего отношения к религии, к исповеданию той или иной религии, к участию или неучастию в деятельности религиозных организаций".

Желали законодатели или нет, но настоящим Законом они установили тотальный контроль над духовной жизнью каждого конкретного человека, что является сегодня едва ли не основным конфликтным моментом в религиозной жизни белорусского общества.

Регулируя ход развития конфессий и религиозных групп, государство использует различные уловки, открыто проявляя при этом свой субъективизм и создавая приоритетные возможности одним и искусственные препятствия другим. Наиболее часто "неугодные" конфессии сталкиваются с отказом в регистрации религиозных общин при одновременном запрещении их деятельности из-за отсутствия этой самой официальной регистрации. При этом используется такая "ловушка", как необходимость иметь так называемый "юридический адрес", то есть собственное или арендуемое помещение, в котором юридически и фактически может располагаться руководство общины.

В этих случаях умышленно устраивается порочный круг: юридическим лицом община может стать только при наличии юридического адреса, а юридический адрес может получить только будучи юридическим лицом. В результате, первичная регистрация (или перерегистрация) общин, относящихся к "неугодным" конфессиям становится невозможной. Механизм получения общинами юридического адреса в новом законе вновь не прописан, что позволяет представителям власти решать этот вопрос, исходя из собственных представлений о том, является ли место проведения обрядов, ритуалов и церемоний местом "нахождения общины" и дает ли это право на "размещение общины", то есть право на ее регистрацию по этому адресу.