Современное еврейство в зеркале еврейского анекдота

Опыт социального анализа

Продолжение. Начало см. "Мезуза", выпуски №5-13

Трудно сказать, существует ли национальный юмор (это тема для особого разговора), но национальные анекдоты, несомненно, есть. На наш взгляд, под национальным анекдотом следует понимать тот анекдот, который отражает ментальность народа или ситуационно освещает ту или иную сторону его жизни. Это тот анекдот, который невозможно рассказать применительно к другому народу. И это касается не только специфических черт национального характера, но и особенностей национальных традиций, религиозного ритуала, быта, международного статуса и т.д. Тот, кто с этими реалиями не знаком, сути анекдота просто не поймет.

Тонкость еврейской лексики проявляется в ее образности. И то, что у другого народа чаще всего можно обнаружить в афоризмах литераторов или в фольклоре (в притчах, например), то у евреев нередко встречается просто в быту.

– У Рабиновича сгорела дача. Ну, кажется, какое мне дело? И все-таки приятно.

Характерная для еврейской речи образность. Подтекст: злорадство, выраженное в тонкой, парадоксальной форме. Для сравнения можно привести парадокс Оскара Уайльда: «За что они меня так не любят: я же им не сделал ничего хорошего!». Или перефразировка известного библейского изречения: «Ни одно благое деяние не остается безнаказанным».

Надо сказать, что анекдоты, которые придумывают люди, почти всегда отражают человеческую доброту и никогда – зло, мстительность, жестокость, коварство. Хотя ехидство, злословие присутствуют в фольклоре достаточно часто, особенно когда это касается каких-то персонажей, отданных «на заклание», например, скряги, или богатого соседа, или такой традиционной для подтрунивания фигуры как теща. Правда, не всегда можно разобраться, где злословие, а где просто проявление наивности, но тут уже все зависит от контекста разговора, в котором тот или иной анекдот используется.

– Вы знаете, у Рабиновича вырезали гланды.
– Что вы говорите?! Бедный: он так хотел иметь детей!

Анекдоты, в отличие от злословия реальной жизни, отражают не то, что люди лучше или хуже один другого, а то, что они просто разные. Они – «другие». И различаться они могут не только по национальностям, но и по профессии, по воинским званиям, по вероисповеданиям и т.д. Анекдоты могут отражать и различия между людьми одного социума, и это естественно, поскольку славяне – это люди множества разных национальностей, а христиане – это верующие разных деноминаций. В еврейской среде особенно остро сегодня стоит проблема прозелитизма: участились случаи крещения и принятия христианской веры.

– Ребе! Посоветуйтесь с Богом. Что мне делать? Мой сын собрался креститься.
– А что Всевышний может вам посоветовать, Рабинович? Разве вы не знаете, что у него те же проблемы!

Множество проблем и в еврейском социуме: уж слишком он неоднороден. Есть в нем ашкеназы, и сефарды, а среди исповедующих иудаизм – ортодоксы и реформисты, а среди ортодоксов – хасиды и митнагды, а среди хасидов – любавичские, карлин-столинские, браславские, уманские и т.д. и т.п. (Такого рода списки можно продолжить). И все эти группы людей отличаются по образу жизни, по ментальности, по традициям и т.д. И каждый из элементов их бытия может стать предметом анекдотического иронизирования. Вот пример еврейского религиозного чванства.

– Алло! Слушаю вас! Да, это еврейское похоронное бюро. Заказать похороны? Никаких проблем. Записываю... Сколько лет было покойному? У него осталась большая семья? Какой бы вы предпочли участок на кладбище? Предполагается ли похоронная процессия? Кадиш? Ну конечно, кадиш будет читать раввин: у нас прекрасный сефардский раввин. Что? Покойный был ашкеназским евреем? О, господа, тогда мы всё сделаем с особым удовольствием!

Наиболее полно особенности специфических взаимоотношений между людьми одного социума отражают те анекдоты, которые касаются религии. Впрочем, даже не религии, а священнослужителей (религиозные различия еще никогда не становились предметом осмеяния, в то время как поведение слуг Божьих – особенно часто).

В христианской среде можно услышать достаточно много анекдотов, которые весьма неуважительно описывают работников культа. Неуважительное отношение к священникам дети воспринимали от взрослых. Достаточно вспомнить двустишье, которое было популярно среди детворы начальных классов: «Гром гремит, земля трясется, поп на курице несется». Вот как раз такого рода детские забавы были для еврейских общин просто немыслимы. Напротив, воспитывалось глубокое уважение ко всему, что было связано с синагогой и раввинатом.

Захожу по делу в синагогу.
Магендовид в полутьме блестит.
Вечер тих. Евреи внемлют Богу,
И кипа с кипою говорит.

Синагоги веками были не только центрами религиозной, но и светской жизни, они были, в том числе, и административными центрами общин. И у них всегда были свои законы, которые нерелигиозные евреи далеко не всегда спешили исполнять.

– На двери синагоги висит табличка: «Войти сюда с непокрытой головой то же самое, что совершить прелюбодеяние».
Внизу рукой приписано: «Пробовал и то, и другое. Никакого сравнения!»

И случались в синагогах всякие казусы, которые иначе, как анекдотические, назвать нельзя. Вот подлинный анекдот еще дореволюционных времен.

В синагоге жуткий шум. Все говорят, спорят. Каждый пытается что-то доказать. Шум перекрывает голос раввина.
– Что за бардак у нас в синагоге?!
В наступившей тишине раздается одинокий голос:
– О, наконец-то я вспомнил, где я галоши забыл!

Тем не менее, именно синагоги становились хранителями национальных традиций, а лидеры кагала определяли, порой, судьбу человека, его место в общине. Вот почему известный лозунг Великой Французской революции в еврейском преломлении звучит, как «Свобода, раввинство и братство».

Галаха регулировала (а в Израиле и по сей день регулирует) все, что связано с семейным правом, от которого зависят все ритуалы, касающиеся браков и разводов, обрезаний и бар-мицв, прав наследования и похорон... Синагоги следят за сохранением в незыблемости законов кашрута, соблюдения шаббата и проведения праздничных ритуалов... К раввинам шли за советами и помощью. К ним обращались и в радости, и в горе. Вот почему раввины всегда были окружены уважением и почетом, а наиболее почитаемые – ореолом святости. Ребе был первым советчиком даже в вопросах, которые его ни в коей мере не касались.

– Ребе, я не знаю что мне делать. Мне кажется, что мой самый маленький, Арончик, не от меня.
– Ай, не слушайте его, ребе, – вмешивается жена. – Как раз таки Арончик – от него.

Особенно остро стоит вопрос соблюдения шаббата, его регламентации, времени зажигания свечей, перечня разрешенных и запрещенных работ.

– Скажите, ребе, а прыгать с парашютом в шаббат можно?
– Прыгать можно. Раскрывать парашют нельзя.

Особое место в общине занимает жена раввина – ребеценю. Как всякая еврейская жена она тоже иногда принимает участие в решение тех или иных вопросов.

– Ребе, посоветуйте, что мне делать. Я получила предложение выйти замуж от двух мужчин, но один из них – вор, а другой – насильник. Кого из них мне выбрать?
– Гм…
– Ребе погружается в раздумье, а потом говорит, что ему нужно посоветоваться с Талмудом и выходит в другую комнату. В это время из кухни высовывает голову ребеценю.
– Я не знаю, что вам, миленькая, посоветует мой ученый муж, но по мне, так пусть меня лучше два раза изнасилуют, чем один раз обворуют.

По поводу раввина можно было иронизировать, можно было пошутить над его слабостями и человеческими пристрастиями, но нельзя было унизить его в глазах паствы. Это при условии, что он сам себя не унижал. А в наши дни такие случаи стали появляться все чаще и чаще, особенно после того, как на всем постсоветском пространстве стали возникать все новые и новые еврейские общины, в которые приезжают работать наспех подготовленные молодые раввины, чаще представляющие из себя своего рода «новых русских».

– Ребе, мне нужен ваш совет. У моего сына приближается время бар-мицвы. Как вы думаете, какой мне ему в этот день сделать подарок?
– Купите ему «тойоту».
– А что такое «тойота»?
– А что такое «бар-мицва»?

Понятно, что ситуация в анекдоте доведена до абсурда, но именно это и придает ему особую остроту и поучительность.

Одним из отличий еврейских анекдотов от русских является присутствие в последних неформальной лексики. А вот чем и богат «великий и могучий» русский язык, так это именно наличием такого рода слов и целых выражений. И что особенно интересно, это вполне позитивно воспринимается любой аудиторией. Издевки над христианскими священниками с использованием такой лексики даже приобретают некую жизненную убедительность. О раввине, например, просто невозможно услышать анекдот, который рассказывается в христианской аудитории:

Комиссия разбирает ошибки, допущенные попом при проведении обедни.
– Отец Федор! Нам понравилось, как вы проводите службу. В целом все нормально, но мы отметили у вас четыре ошибки. Во-первых, перед обедней полагается остограммиться, а вы ополлитрились. Во-вторых, на амвон входят, а не вползают. В-третьих, прихожан все же посылают к Божьей, а не к еб…й матери. И наконец, проповедь следовало закончить словом «Аминь!», а вы сказали «П…ц!»

В годы советской власти христианская церковь серьезно запятнала себя тесной связью с правящим режимом, являясь одной из деталей механизма по идеологической обработке населения. Конечно же, народ это отметил в своих анекдотах.

– Алло, отец Федор? Из райкома звонят. Нам нужно у вас взять из храма стулья для пленума.
– Не дам! В прошлый раз дал вам скамейки, так изгадили их и непотребными словами исцарапали.
– Ну, тогда мы не дадим вам пионеров в церковный хор!
– Ах, так?! Тогда не будет вам монахов на воскресник!
– Ну, так вам не будет комсомольцев на крестный ход!
– А вам тогда не будет монашек на финскую баню!
– Ну, батюшка! А за такие слова можно и партбилет на стол положить!

Продолжение следует…

ПЕРЕЙТИ К ПРЕДЫДУЩИМ ВЫПУСКАМ