Город, уходящий корнями в ТаНаХ. Часть 1

Библейские сказания гласят, что у Ноя – праведника, спасенного Богом от потопа, чтобы он стал продолжателем рода человеческого, было три сына. Один из них, Яфет, поселился вместе со своим семейством на берегу моря, на самом юге Земли обетованной и заложил город, который стал носить его имя – Яффо. Так сложилось в истории, что в этой точке земного шара еще в древности пересекались все торговые пути, связывающие Европу, Азию и Африку, а порт, который здесь построили, стал, как мы теперь понимаем, древнейшим портом в мире.

Яффо никогда не был еврейским городом. В древности он принадлежал египтянам, филистимлянам, персам, финикийцам, в более поздние времена – грекам и римлянам. В 636 г. н.э. город оказался в руках арабов, в последующем его завоевывали и крестоносцы, и курды, и даже монголы. Взял его приступом во время египетского похода в 1799 г. и Наполеон Бонапарт, но, тем не менее, главная функция города – быть воротами, в которые входили торговые суда и транспорты с паломниками, сохранялась во все века. Но в начале ХХ века все изменилось. Рядом с Яффо возник и стал быстро развиваться другой город – Тель-Авив, и именно Тель-Авиву суждено было стать символом возрождения еврейской государственности и возвращения еврейского народа на свою историческую родину.

День 11 апреля 1909 года вошел в историю Израиля. В этот день несколько человек создали акционерное общество «Аххузат байт» – «Жилой квартал». Название вполне соответствовало тем задачам, которые ставили перед собой акционеры: скупка земель у арабов и строительство на этих землях жилья. Началось оформление документов – томительные несколько месяцев ожидания, и вот однажды, в жаркий летний день на песчаном берегу моря южнее Яффо собралось 66 человек. Предстояла жеребьевка участков будущего Тель-Авива.

Дюны на берегу Средиземного моря близ Яффо. 11 апреля 1909 года.
Первое собрание членов акционерного общества «Аххузат байт»

Собравшимся тогда на берегу Средиземного моря предстояло стать первыми держателями акций нового строительного, как мы бы сейчас могли выразиться, кооператива, который планировал создать на пустом месте новый жилой квартал. Мест было только 60, поэтому пришлось провести лотерею, и шесть кандидатов отсеялось. Душой всей этой затеи и организатором всех мероприятий был владелец местной компании по морским перевозкам и экспортно-импортным операциями. Компания называлась «М.Дизенгоф и партнеры», где «М.Дизенгоф» расшифровывалось как имя ее владельца Меира Дизенгофа. Так на берегу моря был заложен новый город, который вскоре получил и свое современное название. Словосочетание «Тель-Авив» пришло к нам из Танаха и переводится с иврита как «холм весны» – курган (холм), символизирующий древность, и весну как символ возрождения (обновления)..

К тому моменту, как Дизенгоф занялся строительством нового квартала в Яффо, он уже имел за плечами 23 года работы, связанной с национальным возрождением еврейского народа. Боевую закалку как общественный лидер он успел пройти в России, участвуя в работе партии «Народная воля». В 1882-1884 гг., находясь на военной службе в Житомире, Дизенгоф близко сошелся с революционной молодежью. Завершив службу, переехал в Одессу и за участие в революционном движении в 1885 г. вместе с народовольцами оказался в тюрьме. Тюремный срок – восемь месяцев – «отматывал» в Омске. За это время он смог серьезно переоценить свою роль в освободительном движении в России, и, вернувшись к родителям в Кишинев, принял решение посвятить жизнь интересам своего народа. Он стал активистом палестинофильского движения Ховевей Цион, основав кишиневское отделение этой организации. В 1887 году он выезжал в литовский городок Друскенинкай, где на съезде движения выступил с докладом о воспитании еврейской молодежи.

Меир Дизенгоф (1861–1936)

Более двадцати лет отдал Дизенгоф сионистской деятельности в России. Был делегатом Пятого и Шестого Сионистских конгрессов в Базеле (1901, 1903). При обсуждении проблемного «проекта Уганда», активно выступал против него, отстаивая приоритет Палестины как единственно возможной территории для возрождения еврейского государства. После кровавого Кишиневского погрома, который произошел в апреле 1903 года, вместе с Жаботинским выступил инициатором создания в городах с еврейским населением отрядов самообороны. Поэтому совершенно естественно, что именно он и стал одним из активистов еврейской колонизации Палестины в начале ХХ века, хотя новая работа больше сулила хозяйственных хлопот, чем политической активности. Но к этому он уже был подготовлен всей предыдущей жизнью.

Впрочем, заняться жилищным строительством новых городских кварталов Меир Дизенгоф решил не просто из спортивного или коммерческого интереса, а имя его соратника Зеева Глускина оказалось рядом с его именем не случайно. Зеев также был одним из активистов сионистского движения. В 1904 г. они вместе основали в Одессе общество «Геула» («Освобождение»). Цель была одна: вложение инвестиций и покупка земель в Эрец-Исраэль с целью дальнейшей продажи ее в частное владение репатриантам.

Сын слуцкого раввина Зеев (Вольф Лейзерович) Глускин большую часть жизни провел в городе Кенигсберге, где получил хорошее образование. В 1880 году, когда ему исполнилось 20 лет, он переехал а Варшаву, где близко сошелся с местными интеллектуалами и стал одним из активистов движение «Ховевей Цион», а чуть позднее (1889) – одним из основателей ордена «Бней-Моше» и едва ли не первого в России общества изучения иврита. Глускин был членом той самой группы будущих репатриантов, которым удалось убедить барона Ротшильда финансировать создание компании «Кармель», которая занялась распространением вин из Палестины по всему миру. В дальнейшем усилиями Глускина филиалы компании «Кармель» были открыты во всех крупных городах России, а штаб-квартира расположилась в Одессе.

В 1903 году Глускин принял участие в создании в Варшаве ежедневной газеты «Хацофе» и общественной организации «Менуха ве-нахала», которая основала в Эрец-Исраэль мошав Реховот. Переехав в 1905 году в Палестину и будучи генеральным директором компании «Кармель», возглавил «Ассоциацию виноторговцев», имевшую винные погреба в Ришон-ле Ционе и Зихрон-Яакове.

Зеев (Вольф) Глускин (1859–1949)

К тому моменту, когда оба коммерсанта – и Дизенгоф, и Глускин, занялись созданием нового поселка на берегу Средиземного моря, их финансовое положение было надежгым и устойчивым, но можно с уверенностью сказать, что они меньше всего думали о личной выгоде. К этому времени у них обоих уже был большой опыт сотрудничества с сионистскими организациями Европы, которые за тридцать лет существования успели достичь серьезных успехов в развитии поселенческого движения евреев на территории Эрец-Исраэль. Львиная доля этих достижений прямо зависела от той финансовой помощи, которую более четверти века оказывал сионистам барон Эдмон де Ротшильд. А успехи и в самом деле были серьезными, ибо после двухтысячелетнего рассеяния на родной земле евреев начинало возрождаться их древнее государство. Так что возникновение нового города не происходило стихийно.

Барон Эдмон де Ротшильд (1845–1934)

С русским еврейством знакомство Эдмона де Ротшильда произошло еще в 1880 году, в период еврейских погромов, коренным образом изменившим весь ход еврейской истории. Он тогда вошел в Комитет помощи жертвам погромов, но уже спустя два года, познакомившись с активистами палестинофильского движения стал вкладывать крупные суммы в создание еврейских поселений в Эрец-Исраэль. Он выкупал у арабов земли, финансировал репатриацию бегущих от погромов российских евреев, инвестировал крупные суммы в новые проекты.

В 1887 году барон совершает поездку по Палестине и уже спустя два года не только передает в распоряжение новых репатриантов 25 000 гектаров земли, но и доверяет им все управленческие функции, связанные с развитием старых и созданием новых поселений. А когда в сентябре 1891 г. другой барон – Морис де Гирш, наживший огромное состояние на строительстве железных дорог в Османской империи, основывает Еврейское колонизационное общество (ЕКО), привлекает его финансистов к работе с поселенческими организациями. Правда, Гирш все свои усилия прилагает для колонизации евреями из России и стран Восточной Европы неосвоенных в то время земель Южной Америки, но он принимает предложение Ротшильда. К концу ХIХ в. администрация барона, усевшего вложить в это предприятие, по некоторым оценкам, примерно 40 млн. франков (фантастическую по тем временам сумму), управляла 19 новыми поселениями с 27,5 тыс. га приобретенной для них земли и относительно устойчивым экономическим положением.

Спустя 30 лет владения ЕКО в Палестине уже превышали 500 кв. км земли. Эдмон де Ротшильд 52 года из отпущенных ему судьбой 89-ти лично осуществлял прямое руководство всем процессом становления и развития еврейской жизни в Палестине, вложив в этот проект (по некоторым оценкам) более 50 миллионов долларов. Все это время он являлся президентом специально созданного при ЕКО Палестинского совета. Как он сам выразился, «без меня сионисты мало чего достигли бы, но без сионистов мое собственное дело погибло бы».

Меир (Меер Янкелевич, Михаил Яковлевич) Дизенгоф родился в 1861 году в бессарабской глубинке. Когда юноше исполнилось 17 лет, семья переехала в Кишинев, где Меир сдал экзамены на аттестат зрелости и окончил уездное реальное (политехническое) училище и стал специалистом в достаточно редком тогда химическом производстве. С марта 1882 по февраль 1884 отбывал воинскую повинность в Житомире и прошел ускоренные офицерские курсы, что для некрещеного еврея было тогда большой редкостью. Но молодого человека привлекали не только воинская служба и проблемы химии. Меира Дизенгофа увлекли очень модные в то время идеи социализма. Политическая обстановка в стране после убийства Александра II была напряженной, молодежь бурлила, и вскоре Дизенгоф примкнул к одной из групп народовольцев. Очень быстро молодой офицер становится центральной фигурой группы. Дело в том, что он снимал квартиру в гарнизонном городке, территория которого не курировалась местной полицией, и ребята собирались именно в его скромной, но уютной холостяцкой квартире. И было еще одно, очень важное обстоятельство, которое усиливало чисто конспиративный характер этой квартиры: в одной из комнат стояло фортепиано, и когда кто-либо играл на нем, никому из прохожих и в голову не могло прийти, что в квартире в этот момент свои проблемы решает подпольный кружок. Чаще всего в качестве пианиста выступала младшая сестра одной из участниц кружка, дочь житомирского раввина. Девочка играла на фортепиано, у нее был хороший голос. Правда, было ей всего 11 лет, но это лишь подчеркивало уникальность ситуации. Звали девочку Зина-Хая Бреннер. Друзья и родные ласково называли ее просто «Нюня». Именно в этот момент, в далеком 1882 году, и началась дружба этой девочки с одним из кружковцев, а, если быть точнее, с хозяином квартиры Меиром Дизенгофом. Дружба, переросшая спустя десятилетие в роман всей жизни.

Житомир. Соборная площадь. Конец ХIХ века

Молодой офицер был в два раза старше «Нюни», но им было интересно вместе. Они часто встречались, бродили по городу. Меир был хорошим рассказчиком, и общение с ним дало Зине хорошее общее образование. Но весной 1885 года служба в армии у Меира завершилась, он поступил в одесское ремесленно-техническое училище «Труд», на чугунно-литейное отделение, и им пришлось расстаться. Они переписывались, но потом народовольческий кружок, в котором Меир был одним из активистов, выследила полиция, и Меир попал за решетку. Но срок он отбывал не в Одессе, а в Житомире, и Зина могла часто навещать его в тюрьме.

После освобождения Меир не решился зайти к ней домой: со стороны их отношения выглядели странно – взрослый мужчина, офицер в отставке, студент и девочка-подросток, гимназистка. Но однажды он встретил ее в городе. Она гуляла с матерью. Они смогли тогда лишь переброситься несколькими словами. Ситуация действительно была драматической: он уже имел специальное образование, но, чтобы стать профессиональным химиком, следовало продолжить учиться в университете. Она еще не успела закончить школу. Как он вспоминал позднее, «когда мы расстались, между нами ничего не было обусловлено, мы ни о чем не договорились, не было никаких идей на ближайшее время».

Меир уезжает в Париж, в Сорбонну, Получив диплом инженера-химика, проходит специализацию на стеклодувном заводе в Лионе. Зина продолжает учиться в гимназии, посещает курсы французского языка. И при этом забрасывают друг друга письмами. В 1891 г. Меир возвращается в Россию и встречается с Зиной. Десять лет пробежало с тех пор, как он впервые увидел ее. Позднее он напишет об этой встрече: «... вместо милой девочки, которая развлекала своим пением и рассудительными высказываниями старших товарищей, передо мной стояла решительная молодая женщина, уверенная в себе, твердая в своих намерениях. Если кто-то посмел бы затронуть ее чувства или убеждения, она смело бросалась в бой, отстаивать свои права. У нее сформировались политические убеждения, она умела не по-женски спорить. Передо мной теперь была та женщина, которую я хотел бы видеть в качестве спутницы на своем дальнейшем жизненном пути».

Цинна Дизенгоф (Зина-Хая Бреннер, 1882–1390)

В стране неспокойно, тысячи еврейских семей покидают насиженные места и уезжают туда, где их дети и внуки смогут получить образование, не оглядываясь на процентные нормы при приеме в университеты, и где они будут спать спокойно, не ожидая стука в окно рукой погромщика. Меир вновь в движении «Ховевей Цион». Кружок, в который он входит, называется «Бней-Моше» («Сыновья Моисея»). Это новое движение в стране, основанное в 1889 году. Принципы организации скопированы у масонов. Цель та же, что и раньше: способствовать духовному возрождению еврейского народа и его возвращению на свою историческую родину. Через эти кружки прошли в свое время Хаим-Нахман Бялик, Шимон Дубнов, Ахад ха-Ам. Но цель движения заключается не только в механическом передвижении евреев из одной географической точки планеты в другую. Успех всей концепции заселения ими исторической родины – в экономическом развитии региона. А для этого, в первую очередь, нужны специалисты.

И Меир Дизенгоф, познакомившийся во время своего пребывания в Париже с бароном Эдмоном Ротшильдом, получает от него приглашение поработать на одном из его палестинских предприятий. Предложение заманчивое. Для вин, которые изготавливаются на заводах его друга Зеева Глускина, нужна тара, и в в 1892 году Меир оказывается в Эрец-Исраэле. Его задача – основать рядом с Зихрон-Яаковом стекольную фабрику для производства винных бутылок. И он решает эту задачу – создает фабрику «Ха-Мазгага» в Тантуре (Дор) и возглавляет ее. А еще через год, наконец, приходит и конец его разлуке с любимой женщиной.

В начале июля 1893 года молодые встречаются в Александрии и на исходе субботы, 10-го июля, женятся. Зина-Хая Бреннер становится Циной Дизенгоф. В том, что Зина стала Циной нет ничего загадочного. Кроме брака по еврейской традиции молодые решили сочетаться и гражданским браком. Для регистрации они обратились в германское консульство. Брачное свидетельство было, разумеется, выдано на немецком языке. А в немецком «Z» произносится, как русская буква «Ц». Чиновники-турки,глядя в немецкие бумаги, и написали в соответствующих документах – «Цина». Так и осталось...

Дом Независимости на Бульваре Ротшильда (бывш. Дом Дизенгофа).
Памятник Меиру Дизенгофу, скульптор Давид Зунделович (2009)

Молодые поселились рядом со стекольным заводом, в одном из старых домов заброшенной арабской деревни Тантур. Теперь это место называется «Хоф Дор» – «Пляж Дор». Прошло немного времени, и Цинна узнала, что у них с Меиром появится первенец. Но не обошлось без проблем: во время беременности Цинна переболевает лихорадкой. Начались осложнения. Опасаясь за здоровье матери и ребенка, врачи отправляют ее в Париж. Появившуюся на свет девочку назвали Шуламит. Она была слаба и болезненна. Цина едет с ней в швейцарскую лечебницу, но сохранить ребенку жизнь Цинне не удалось. Больше детей у Цины и Меира Дизенгоф не было. Два года возглавлял Меир Дизенгоф построенную им фабрику, снабжавшую тарой винодельческие предприятия региона, но как только он попытался создать первую в Эрец-Исраэле организацию рабочих «Страна и работа», он немедленно получил от администрации Ротшильда настолько сильное противодействие, что вынужден был оставить работу и осенью 1894-го года вообще уехать в Россию. В 1897–1905 гг. Дизенгоф жил в Одессе и, работая на бельгийском стекольном заводе, открыл небольшую фабрику сундучно-чемоданных изделий по ул. Болгарской, 66. Он продолжал заниматься общественной деятельностью в еврейских организациях. Его дом посещали активисты еврейского общественного движения. Среди них были поэт Х.Н. Бялик, отец «духовного сионизма» Ахад-ха-Ам, историк С. Дубнов, редактор и издатель И.Х.Равницкий. Сам Дизенгоф был делегатом 5-го и 6-го Сионистских конгрессов (1901, 1903, Базель).

В 1904 г. в Одессе в приобретенном помещении в Авчинниковском переулке, 12, Дизенгоф открыл товарищество «Геула» для «экспорта и импорта различных товаров, а равно закупки и перепродажи земельных участков в Сирии и Палестине». В соответствии с программой Национального земельного фонда «Геула» занималась выкупом из частных рук земельных участков в Палестине с целью последующей передачи их будущим репатриантам. Это были годы, когда по России прокатилась волна погромов. Вместе с Зевом Жаботинсим Дизенгоф организовали сбор средств для приобретения оружия для еврейской самообороны.

В Израиль они с Цинной возвращаются лишь в 1905 году. Меир Дизенгоф – как официальный представитель благотворительного общества «Геула». Строительство первого еврейского города в возрождающемся еврейском государстве становится для него делом всей жизни. В 1911 г. Дизенгоф был избран главой комитета нового квартала, а в Меир Дизенгоф стал первым мэром Тель-Авива и оставался на этом посту (за исключением 1925-28 гг.) до конца жизни, проявив незаурядный талант организатора. По его инициативе в нем был создан сад Ган Меир – по образцу одесского городского сада. В своем доме на бульваре Ротшильда,16, мэр проводил различные заседания и совещания. Дом Дизенгофа, из раскрытых окон которого всегда слышались звуки фортепиано и пение (Цина давала уроки музыки, вокала, французского), стал первым муниципалитетом Тель-Авива, центром культурной и общественной жизни города.

На выборах мэра Тель-Авива, 1921 г.
Крайние справа в первом ряду Меир Дизенгоф и Ахад-ха-Ам

В салоне Цины Дизенгоф собирались политики, ученые, писатели, поэты, художники. Разговаривали, в основном, на русском и французском – иврит хозяйки не был безупречен. Она часто просила перевести ей сказанное или написанное на иврите на русский или французский. Цина много сделала для возрождения иврита, но сама в этом, увы, не преуспела. Цину стали называть первой леди этого белого города. Первой не из-за должности мужа. Первой – из-за любви к этому городу, из-за любви к его жителям. Она привнесла в Тель-Авив европейскую культуру.

Продолжение следует…

ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕЙ СТАТЬЕ ВЫПУСКА №20