«Трижды лишенный родины»
Пропагандистская машина гитлеровской Германии при всей ее основательности и агрессивности раскручивалась достаточно медленно, и лишь к 1940 году, когда орудийная канонада уже гремела по всей Европе, в творческом мире Третьего рейха появился список деятелей культуры, имена которых при любых условиях было запрещено упоминать. Шесть лет понадобилось ведомству Геббельса, чтобы собрать сведения об этническом происхождении всех, чьи произведения либо чье исполнительское мастерство могли где-либо всплыть и достичь глаз и ушей простого обывателя.
Шесть лет дотошные «искусствоведы в штатском» нацистского происхождения дотошно изучали литературные и музыкальные произведения, достижения мастеров искусств в области архитектуры, живописи и ваяния, чье мастерство могли где-либо – в кино, в театре, в музеях, в исторической или критической литературе, даже просто в газетах – стать достоянием слушателей и зрителей. Сотни имен, собранных со всего мира и выстроенных в алфавитном порядке, составили книгу под названием «Лексикон». «Почетным правом» попасть в эту книгу обладали лишь те, у кого в третьем поколении был хотя бы один предок еврейского происхождения.
Так граждане Третьего рейха одним взмахом пера рейхсминистра пропаганды были лишены права восхищаться творческим наследием величайших деятелей культуры всех времен и народов. Среди тех, кого нацисты лишили права на память потомков, был и великий композитор, дирижер и оперный режиссер Густав Малер (1860 – 1911).
Густав Малер
1
Судьба Густава Малера – композитора, дирижера и оперного режиссера – это достаточно типичная судьба музыкального вундеркинда, затравленного раздираемым противоречиями обществом, вынужденного жертвовать во имя искусства душевным комфортом, ушедшего из жизни сравнительно молодым и оцененного по достоинству лишь спустя десятилетия после смерти. Выходец из глубокой чешской провинции, сын бедного еврейского торговца, один из 11 родившихся в семье детей, большинство из которых ушли из жизни совсем маленькими, Густав уже в четыре года занимался музыкой, в 10 лет выступал с концертами как пианист. Его отец, смог вовремя оценить музыкальные способности сына и не жалел средств на его образование. Мальчик занимался у лучших педагогов Праги, и в 1875 году, когда ему было всего 15лет, стал студентом Венской консерватории. С одним из своих педагогов – композитором и органистом Антоном Брукнером (1824 – 1896) – у него, несмотря на большую разницу в возрасте, сохранилась личная дружба на всю жизнь.
В последние три года занятий в консерватории Густав активно посещал лекции на философском факультете Венского университета. В это же время он стал работать над созданием собственной музыки, и первым серьезным его творением стала кантата «Жалобная песнь». Хотя кантата и несла на себе отпечаток оперных работ Карла Вебера и Рихарда Вагнера, специалисты не могли не отметить и следы намечающейся индивидуальности молодого композитора.
Последние четверть XIX века было временем расцвета интеллектуальной элиты Европы, мировоззрение и идеалы которой складывались под влиянием произведений Гете, Гофмана, Достоевского, Ницше, и поэтому нельзя считать случайностью то, что, когда Малер в 20-летнем возрасте начал концертную деятельность, он уже был сложившимся творцом и мыслителем. Именно эти его качества позволили ему, сравнительно молодому человеку, внести серьезный вклад в оперное искусство и зарекомендовать себя реформатором оперной сцены.
Он и начинал как дирижер оперных оркестров. В первые годы работал в провинции: в курортном Бад-Халле, в столице Словении Любляне, в основанном в глубокой древности Юлием Цезарем Оломоуце. Несколько дольше задержался в Касселе, городе на земле Гессен, где обычно много времени проводил кайзер Вильгельм II. Здесь у Малера случился роман с одной из вокалисток театра, но отношения не сложились, и пережитая им драма нашла свое отражение в его первом вокальном цикле «Песни странствующего подмастерья», положенного на собственные стихотворные тексты. Музыкальный материал этих песен несколько лет спустя включил в свою Первую симфонию.
Так пролетело первое десятилетие трудовой деятельности. Частая смена места работа, переход от одного оркестра ко второму во многом были свидетельством его тяжелого и весьма неуживчивого характер. Возникающие конфликты с коллегами и чиновниками сменяли друг друга. Малер постоянно с кем-то ссорился. Его нервозность держала в напряжении весь коллектив. Обладая невероятной работоспособностью, он нередко готов был держать в репетиционном зале по 10-15 часов подряд весь состав. Именно Малер ввел в моду гасить свет в зале во время спектакля, объясняя это тем, что зрители, дескать, должны смотреть на освещенную сцену, а не на драгоценности и наряды друг друга.
Его манера дирижирования отличалась эмоциональностью и излишней внешней резкостью, способной даже вызывать нервную реакцию у зрителя. Всю жизнь Малер хотел быть похож на Бетховена, причем не только в качестве выдающегося композитора, но и походить на него даже внешне, что у него, кстати, неплохо получалось: всклокоченная прическа, полусумасшедший блеск в глазах – так выглядел и Бетховен в некоторых воспоминаниях современников.
Густав Малер
В начале 1885 году Густав Малер был назначен вторым дирижером Городского театра в Лейпциге, но вскоре перешел в пражский Немецкий театр, где дирижировал операми Глюка, Моцарта, Бетховена и Рихарда Вагнера. В январе 1887 года, заменив заболевшего венгерского дирижера Артура Никиша, он принял на себя руководство исполнением вагнеровского «Кольца нибелунга», а вскоре завершил неоконченную комическую оперу Вебера «Три Пинто». Ее премьера в 1888 году, восторженно встреченная публикой и критикой, сделала молодого композитора знаменитым.
В это время у Малера завязался роман с женой внука К.М.Вебера. Общаясь с членами семьи Вебера, Малер открыл для себя сборник немецкой народной поэзии «Волшебный рог мальчика», служивший источником вдохновения едва ли не для всех австро-немецких романтиков. Стихи произвели на Малера большое впечатление, и к началу 1900-х у него был готов большой цикл вокальных произведений, написанных на стихи из этого сборника. Но успехи в творчестве не приводили к улучшению характера композитора, и в мае 1888 года Малер из-за разногласий с коллегами покинул лейпцигский театр. По аналогичной причине он вскоре был отстранен от работы в Праге, куда его пригласили ставить «Три Пинто».
Вскоре, однако, дирижер получил приглашение занять более почетную должность – музыкального директора будапештской Королевской оперы. Под руководством Малера будапештский театр вступил в полосу художественных и финансовых успехов. Но у Малера, как это неоднократно случалось и ранее, не сложились отношения с интендантом – административным директором театра, и в 1891 году он в очередной раз сменил место работы, став первым дирижером Городского театра в Гамбурге. Гамбургский период жизни Малера продлился до 1897. Несмотря на большую нагрузку и частые конфликты с интендантом театра, Малер находил время и силы для сочинения музыки. К этому времени у него уже были написаны и исполнены три симфонии, в результате чего его имя приобрело известность не только как дирижера, но и как композитора. Однако в 1895 году он перенес тяжелое нервное потрясение, которое должно было выбить его из привычной колеи: его младший брат покончил жизнь самоубийством. Тем не менее, преодолевая болезненное состояние, он смог успешно совершить гастроль в Берлин, где буквально с триумфом прошла премьера его Второй симфонии, и перед ним открылась перспектива возглавить венскую Придворную оперу.
К сорока годам Малер достиг мировой известности, но его не оставляло в покое чувство внутренней неудовлетворенности. Отсутствие цельности собственной личности подтачивало его силы, приводило к сердечным приступам. Поэтому, когда на волне успехов в концертной деятельности он в 1897 году получил предложение возглавить Венскую оперу и стать ее художественным директором и главным дирижером, он, ни секунды не колеблясь, дал свое согласие. После того, как Малер покинул родную Чехию и стал, что называется, «гражданином мира», место его пребывания и работы уже не представляли для него какого-то элемента престижа или национального патриотизма. Не говоря уже о том, что сам-то он, будучи по происхождению евреем, не испытывал особой привязанности к месту рождения и к Чехии, стране, где не раз сталкивался со злобным антисемитизмом коллег, стремящихся вытеснить его с позиций, которые он занимал в жизни.
Но для того, чтобы занять это место в Венской опере, одно из самых почетных и влиятельных в музыкальном мире XIX века, нужно было совершить одно, внешне не такое уж глобальное действие – отказаться от собственной веры и принять католичество. И Малер на это пошел. Пошел, хотя прекрасно знал, что даже в той эпохе, в которой он был одной из самых заметных общественных фигур, этот поступок вызовет крайне негативную реакцию не только в религиозном, но и в культурном мире.
Малер принял католичество, естественно, не без колебаний, но этот
шаг стал причиной его постоянных душевных мук. В письмах Малера, в воспоминаниях
друзей и близких неоднократно возникает вопрос о его отношении к религии. Малер
откровенно отвечал на него. Писал, что никогда не забывает о своем подлинном
происхождении, но считает себя евреем-христианином. Однако, что бы он ни
говорил, было ясно, что он всю жизнь страдал от вынужденной
раздвоенности.
«Я трижды лишен родины, – писал
Малер, – как чех в Австрии, как австриец среди немцев и как еврей во
всем мире. Я повсюду незваный гость, везде я нежеланен» .
Это был период в жизни Малера, когда он особенно остро стал
ощущать свое, даже не столько духовное одиночество, сколько свое изгойство,
чувство человека, выпавшего из своей социальной среды и ставшего всеми
игнорируемым «чужаком». Несмотря на крещение, несмотря на выдающиеся
художественные достижения театра под его руководством, он всегда чувствовал своё
изгойство, а крещение сделало его ещё более ранимым. Отказ от самого себя
давался ему нелегко… Оценивая психологическое состояние Малера в этот момент,
известный скрипач и музыковед Артур Штильман в своей статье «О еврействе в
музыке» пишет:
«Мы подошли к точке, в которой совершенно ясно
обозначилась исключительно хрупкая граница между сознанием художника, его
внутренним миром, и выражаемым им в своих произведениях чувства своего
изгойства, своего одиночества. Но одновременно и своего единства с остальным
человечеством, во мраке истории которого всегда будут гореть факелы, не дающие
заблудиться в темноте людям, ведомым преступными правителями по дороге "в
никуда"».
Густав Малер
2
Десятилетие работы Густава Малера в Вене стало эпохой расцвета Придворной оперы – самого блестящего театра Австро-Венгрии. За это время он дирижировал 63 различными операми. Самой любимой у зрителя в эти годы была «Свадьба Фигаро» Моцарта. Особенно плодотворными стали с 1903 по 1907 годы, когда в постановках опер под руководством Малера участвовал выдающийся художник-сценограф А. Роллер. В 1901 Малер построил себе виллу в Майерниге, на озере Вертерзее в Южной Австрии и каждое лето проводил на ней, сочиняя музыку. В Майерниге были написаны 4 симфонии – с Пятой по Восьмую – и вокальный цикл «Песни об умерших детях» на слова немецкого поэта-романтика Фридрих Рюккерта. Этим произведением Малер словно предугадал трагическое событие собственной жизни: в 1907 его старшая дочь умерла от неизлечимого в те годы дифтерита.
В 1897–1907 гг. Малер художественным директором и главным дирижером Венской оперы, достигшей благодаря ему небывалого расцвета. Малер по-новому прочел и поставил целый ряд опер, добившись синтеза сценического действия и музыки, то есть единства оперного искусства и театрального. Десятилетие грандиозного успеха. Его реформа была восторженно встречена просвещенной публикой, но конфликты с чиновниками, интриги недоброжелателей и нападки бульварной прессы, в том числе антисемитские, не давали ему все эти годы спокойно жить и работать в Вене.
Малер был восхищен творчеством Петра Ильича Чайковского и даже помог сделать несколько его опер в Германии и Австрии. Так что можно считать, что мировая известность Чайковского возросла и благодаря Густаву Малеру. Кстати, приехав в Австрию, Чайковский побывал на репетиции своей оперы. Ему так понравилась работа дирижера, что он не стал вмешиваться, а позволил Малеру делать все так, как он задумал. Прослушав работы Малера, Чайковский назвал его гениальным дирижером. То, чего удалось добиться Малеру, было еще недоступно большинству дирижеров его времени.
И все же главным же вкладом Малера в мировую музыкальную культуру были его симфонии. Над первой он начал работать, когда ему было 28 лет, последнюю – девятую – закончил в 50, незадолго до смерти. Работе над ними он обычно посвящал летние месяцы, свободные от гастролей. Малер смог создать новый тип симфонии – так называемую «симфонию в песнях». В них находилось место не только для оркестра, но и для вокалистов, хора, иногда даже нескольких хоров сразу. Часто в них звучали собственные песни Малера. Некоторые – на им же написанные тексты. Почти все его симфонии носят программный характер. Их содержание однозначно: борьба добра со злом. Борьба ожесточенная, неравная и, по большей части, трагичная. Как писал сам композитор, « всю жизнь я сочинял музыку лишь об одном – могу ли я быть счастливым, когда где-то еще страдает другое существо?».
Его симфонии вызывали потрясение. Слушатели, не получившие музыкального образования, зачастую, не разобравшись, что к чему, негодовали. Но со временем тех, кто привыкал к его манере письма, становилось все больше и больше, но все равно их было мало, и они не могли своей реакцией поднимать весь зрительный зал. Но зато мир завоевывала слава дирижера одного из лучших оперных театров мира. Подчеркивая драматизм и философскую глубину своих симфоний, Малер часто озвучивал их программу. У Первой, к примеру, идея слияния человека с природой. Вторая укладывается в размышления на тему «Жизнь – Смерть – Бессмертие». Третья представляет пантеистическую картину мира. Четвертая – это горькое повествование о земных бедствиях. Пятая повествует о судьбе человека, достигшего «высшей точки жизни». Шестая – «Трагическая». Восьмая – с текстом из «Фауста» Гете, так называемая симфония «тысячи участников». Девятая (1909), прозвучавшая как «прощание с жизнью».
Основное содержание произведений Малера – ожесточенная, чаще всего неравная борьба доброго, гуманного начала со всем низменным, лживым, лицемерным, уродливым. Малер писал: «Всю жизнь я сочинял музыку лишь об одном – могу ли я быть счастливым, когда где-то еще страдает другое существо. Что касается стремления Малера сделать собственную музыку достоянием широкой публики, то оно вызывало активное противодействие той части венской музыкальной элиты, которая не могла или не хотела разобраться в ней и освоить ее. Этому еще способствовало то, что против Малера вела яростную кампанию. Травля продолжалась годы, что, в конечном итоге, завершилось его уходом из Придворной оперы.
Личную жизнь Густава Малера назвать удавшейся, скорее всего, нельзя. В 1902 году он женился. Ему уже было 42 года. Его избраннице Альме Шиндлер – 23. Альма была дочерью известного венского скульптора и художника-пейзажиста Эмиля Якоба Шиндлера, а после его смерти – падчерицей известного венского художника и не менее известного австрийского антисемита Карла Моля. По свидетельству современников, была Альма женщиной незаурядной. О ней, о ее друзьях, среди которых можно найти десятки известнейших во всем мире имен, о ее композиторском даре написаны десятки статей. Но она была, по общему признанию, как и ее отчим, идейной антисемиткой, и это накладывало особый отпечаток на все, чем она волей судьбы занималась.
Несмотря на сравнительно молодой возраст, Альма уже успела зарекомендовать себя активным деятелем в культурных кругах Австрии. Пройдя семилетнюю подготовку у одной из ведущих венских преподавателей фортепиано, она выступала с сольными концертами. Сохранилось 17 песен ее сочинения на стихи современных поэтов, в том числе Гейне и Рильке. В историю же Альма вошла как некая личность, посвятившая все свои 85 прожитых на земле лет поддержке известных деятелей литературы и искусства мирового масштаба. Среди тех, с кем она была дружна, а с кем-то даже связана интимными отношениями, Генрих и Томас Манн, Лион Фейхтвангер, Эрих Мари Ремарк, Герхарт Гауптман, Бруно Вальтер, Рихард Штраус, Леонард Бернстайн, Бенджамен Бриттен, Морис Равель, Игорь Стравинский, Арнольд Шёнберг, Макса Рейнхардт и многие другие.
Альма Шиндлер
Репутация у Альмы не была однозначной. Сама она считала себя «музой, вдохновлявшей на творчество». Некоторые современники соглашались с такой оценкой. Один из ее биографов даже назвал ее «символическим образом в истории столетия», а кто-то сравнил с интеллектуальными музами немецкой романтики и с «гордой и ослепительной дамой французского высшего света». Но кто-то видел в ней одержимую сексом роковую женщину, которая использовала своих знаменитых друзей в личных целях. Кто-то же и вовсе делал акцент на том, что она – идейная антисемитка, открыто демонстрировавшая свое негативное мнение о евреях. Цитировали слова из ее опубликованного дневника: «с евреями можно иметь дело, но за них нельзя выходить замуж».
Трудно сказать, как бы сложились отношения Густава и Альмы, если бы он за пять лет до их встречи не перешел в католичество. Во всяком случае, когда она в 50-летнем возрасте, спустя 18 лет после смерти Малера, оформляла брак с известным австрийским поэтом и драматургом Францем Верфелем, который, кстати, был на 11 лет моложе ее, она вынудила его отречься от иудаизма и также принять католичество. О ее многочисленных романах знали все друзья и близкие Малера. О многих знал и он сам. Еще при жизни Малера у Альмы начался роман с основоположником архитектурного стиля Баухаус Вальтером Гропиусом, за которого она, в конце концов, вышла замуж после смерти Малера. Итогом же страстного романа Альмы с художником Оскаром Кокошкой стала одна из лучших его картин – «Невеста ветра».
Густав и Альма
Одним из элементов личных противоречий между Альмой и Густавом
было то, что Альма относилась к числу тех, кто не понимал музыку ее мужа. А
между тем первым условием, которое поставил ей Малер, был ее собственный отказ
от сочинения музыки, и она не только согласилась на это, но и строго соблюдала
договоренность.
«Как ты себе это представляешь, –
писал ей Малер в потрясающем предсвадебном письме, – два композитора
в доме! Смотри на мою музыку как на свою... У тебя отныне должно быть только
одно призвание – делать меня счастливым! ».
Присущие Малеру нервозность и деспотизм приводили его, как правило, к тому, что практически везде, где он работал, он быстро становился «персоной нон грата». Эти качества своего характера Малер переносил и на внутрисемейные отношения. До предела поглощенный в свою работу, в свои мысли, он не хотел тратить времени на светские беседы. Поэтому в гости супруги не ходили и к себе почти никого не приглашали. В переписке Томаса Манна есть даже строчки об «изнуряюще интенсивной личности» Малера. И был случай, когда, создавая после смерти дочери Малер трагический цикл «Песен об умерших детях», он принял в расчет лишь свои мысли и свои чувства. Он тогда воплотил в этих «Песнях» свою боль по утраченным братьям и сестрам, но при этом, не подумал о жене, у которой этот цикл лишь усугубил ее душевное состояние. А, в результате, можно сказать, что семейного счастья Альме так и не досталось. Не в этом ли причина частой смены ею своих любовных привязанностей?..
Густав Малер
В это же время, не выдержав направленной против него отчетливо антисемитской кампании в прессе, Малер оставляет пост директора Венской оперы и начинает каждый год на несколько месяцев ездить в Нью- Йорк. В 1907 году он был назначен дирижером нью-йоркской Метрополитен-опера, дебютировал в начале 1908 спектаклем «Тристан и Изольда». Еще через год возглавил Нью-Йоркски Филармонический оркестр. На летние месяцы он возвращался в Европу, где выступал как дирижер и писал музыку. В 1909 Малер завершил вокальную симфонию на стихи средневековых китайских поэтов. Это была девятая по счету симфония, и он не решился присвоить ей порядковый номер девять. Можно сколько угодно рассуждать о мистическом значении цифр и чисел, но невозможно рационально объяснить, почему именно девятой симфонией заканчивался творческий путь Бетховена, Шуберта, Брукнера, Дворжака и, как мы видим, Малера. Для Бетховена и Брукнера стало роковым. Малер же просто назвал свою, по счету девятую, симфонию «Песней о земле».
Впрочем, вскоре он написал чисто инструментальную Девятую симфонию и начал работать над Десятой, но успел завершить только ее первую часть. Справедливости же ради следует заметить, что самая монументальная из всех симфоний – восьмая – к этому времени уже была написана. Эта симфония была предназначена для большого ансамбля солистов, трех хоров и огромного оркестра. Ее первой частью оказался католический духовный гимн Veni Creator Spiritus («Приди, Дух животворящий»), который служил развернутым вступлением ко второй, главной части, где Малер использован текст последней сцены «Фауста» Гете.
Альма за эти последнее годы жизни Малера вела свой обычный образ жизни. У нее появляется любовная связь с архитектором Вальтером Гропиусом. Во время недолгих возвращений Малера в Европу его отношения с женой несколько смягчались, но Альма своих контактов с Гропиусом не прерывала и после смерти Малера вышла за него замуж и даже родила ему дочь. Тем не менее, Альм была рядом с Густавом, выполняя роль сиделки, до последней минуты его жизни. Малер умер в Вене 18 мая 1911 года.
Брак с Гропиусом для Альмы оказался весьма коротким, и она сошлась с австрийским поэтом и драматургом Францем Верфелем. В 1929 году они сочетались браком. Когда в 1938 году нацисты совершили «аншлюс» – захват Австрии Германий – ему, еврею по происхождению, несмотря на принятие по требованию Альмы христианства, пришлось бежать. Супруги оказались во Франции.
Если судить по воспоминаниям современников, Альма была не просто антисемиткой. Она была еще и большой поклонницей Гитлера. В ее дневниках позднее было обнаружено немало восторженных слов в адрес фюрера. Еще при жизни Матера тот подарил ей одну рукопись. Не свою. Это была рукопись Третьей симфонии Антона Брукнера, который был вторым после Рихарда Вагнера композитором в истории музыки, к которому Гитлер питал высочайшее уважение. После «аншлюса» германские власти начали скупать все реликвии, имеющие отношения к Брукнеру. Но, уже находясь во Франции, Альма с манускриптом Брукнера в руках заявилась в немецкое посольство, чиновники не могли решить этот вопрос. Об этом конкретном хобби своего вождя они просто не были осведомлены.
P.S.
В 1932 году малоизвестный немецкий музыковед и писатель Карл Блессингер вступил в нацистскую партию, и уже на следующий год выпустил книгу «Мендельсон, Мейербер, Малер: три главы еврейской музыки как ключ к музыкальной истории ХIХ века». С этой книгой Блессингер вошел в историю как один из самых известных музыковедов-антисемитов Третьего Рейха. Наряду с известным энциклопедическим словарем Герберта Геригка «Евреи в музыке» (нем. Lexikon Der Juden in Der Musik), книга Блессингера была признана идеологическим ведомством Геббельса важнейшей частью нацистской пропаганды. Успех книги в нацистской Германии был настолько велик, что ее несколько раз переиздавали, хотя и под другим, более понятным названием «Евреи и музыка: вклад в культуру и расовая политика».
P.P.S.
13 сентября 1940 года по трудно проходимым горным тропинкам из Франции в Испанию уходила от нацистов группа евреев. Во главе группы были супруги Франц Верфель и Альма Малер. Кроме них в группе были Генрих Манн с женой, их племянник, сын Томаса Манна поэт Голо Манн и Марк Шагал. Шестидесятилетняя «антисемитка» Альма волокла за собой громоздкие и совершенно неподъемные чемоданы, сдерживая тем самым движение и подвергая всю группу опасности обнаружения, но при этом категорически отказывалась их бросить. Более того, она отказывалась даже заявить во всеуслышание, какие такие драгоценности она тащит с собой за границу. И лишь в Нью-Йорке, куда вся группа, в конце концов, прибыла, стало известно, что в этих чемоданах находились партитуры и письма великого Густава Малера.