Забвению не подлежит

 

Насилие сопровождало жизнь советского общества на всем протяжении его существования. Более того, оно было в этом обществе едва ли не основным средством решения социальных проблем. Сначала это было насилие против враждебных классов, но очень скоро оно было обращено против оппозиционно настроенных членов самой большевистской партии, а, в конечном итоге, превратилось в универсальное средство подавления всего населения. Где, в какой другой стране власть пролила столько крови?! Где, в какой другой стране было за¬плачено миллионами человеческих жизней за установление нового общественного порядка?!

Как никакая другая, советская Россия за короткий срок (немногим более семи десятилетий) пережила величайшие потрясения: гражданскую войну, голод 1921 года, коллективизацию, голодомор 1932-1933 годов, репрессии миллионов ни в чем не повинных людей, расстрелы крупнейших деятелей науки, культуры, армии, разгром национальных культур, Великую Отечественную войну, голод 1947 года, массовую депортацию целых народов с мест их исторического проживания, концлагеря ГУЛАГа… И лишь остановившись у роковой черты, за которой начиналась бездна развала и гибели собственной социальной идентичности, власти со всей очевидностью осознали, что насилие не способно решать социально-экономические проблемы, что этот путь ведет только в исторический тупик, и еще трудно сказать, удастся ли из него найти выход. Вот только до конца ли осознали? События последних лет все больше и больше заставляют в этом усомниться.

Самым же трагическим последствием всех этих событий стало формирование в России люмпенизированного общества, зараженного ядом насилия. И речь идет не о росте уголовной преступности, а о том, что в этой стране люди, в подавляющем большинстве, уже не представляют себе иного способа решения социальных проблем, как силовым путем.

Через всю историю советского общества проходит перманентный поиск внутреннего врага, виновного во всех бедах и неудачах страны. Несколько десятилетий слово «расстрелять» люди произносили, не задумываясь. Оно было на устах у всех, независимо от того, на какой ступени социальной лестницы и на каком уровне образованности человек находится – от простой работницы до доктора наук. Словосочетание «враг народа» долгие годы оставалось самым жутким в советском лексиконе. В сочетании с другими аналогичными языковыми клише («враг революции», «классовый враг») оно означало, что речь идет об активном противнике социалистического строя и вообще всего советского народа. О противнике, подлежащем физическому уничтожению. В политический язык это выражение устойчиво вошло в 1927 г., после того, как И.Сталин сначала назвал так Л.Троцкого. Чуть позднее он стал так называть и других своих политических противников. Во времена массовых репрессий, проводимых комиссаром внутренних дел Н.Ежовым («ежовщина», 1936-38), этим термином радио и газеты клеймили уже без разбора всех репрессированных.

Словесная формула «враг народа» пришла в русский язык из якобинского лексикона, а в оборот ее пустил еще в 1917 году В.Ленин. Однако широкое распространение она получила лишь тогда, когда была принята и бессознательно усвоена ВСЕМ НАРОДОМ, которому объясняли, что он имеет дело не с врагами советской власти, к которой не всегда он, народ, сам относился лояльно, а с врагами «всего народа»! В том, что среди «врагов народа» было немало представителей еврейского национального меньшинства, ничего удивительного не было: евреи в первые десятилетия советской власти в силу своего высокого культурного и образовательного уровня прочно занимали достаточно серьезное положение в обществе. Большевики, четко следившие за нормами пропорционального представительства во всех сферах своей деятельности, старались не допускать, чтобы процент репрессированных евреев превышал их процент в составе как всего населения страны, так и в составе той конкретной области, которой коснулись репрессий. В качестве примера строгого соблюдения этого принципа можно привести данные репрессий среди еврейских писателей, которые летом 1934 г. были делегатами Первого съезда советских писателей в Москве. Из 597 делегатов съезда еврейскую литературу представляли 113 человек (19%). В числе 182 репрессированных позднее делегатов евреев было 35 (те же 19%).

zab1.jpg
Участники Первой Всесоюзной конференции еврейских (идиш) писателей. 5 августа 1934 года.

Фото из книги Цви Гительмана «The Jews of Russia and the Soviet Union, 1881 to the Present», New York, 1988

Слева направо в первом ряду:

5 – Иосиф Опатошу (Иосеф-Меер Опатовский, 1887 – 1954, Нью-Йорк) – писатель. С 1907 г. жил в США. Приезжал в СССР в 1927 и 1934 гг.
6 – Перец Маркиш (1895 – 12 августа 1952) – поэт, кавалер ордена Ленина (1939). Руководитель еврейской секции Союза писателей СССР. Член ВКП(б) с 1942 г. Арестован как член президиума Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Расстрелян.
7 – Лейб Квитко (1890 – 12 августа 1952) – поэт. Член президиума Еврейского антифашистского комитета, член редколлегии газеты ЕАК «Эйникайт». Расстрелян.
8 – Ицик (Исаак) Фефер (1900 – 12 августа 1952) – поэт и общественный деятель. Заместитель главного редактора газеты «Эйникайт». Расстрелян.
9 – Нотэ Лурье (1906 – 1987) – писатель. В 1950 – 1956 – узник ГУЛАГа.
11 – Авром Вевьёрко (1887 – 1935) – писатель, драматург.
12 – Арон Кушниров (Кушнирович, 1890 – 1949) – поэт, прозаик, драматург и переводчик. Единственный из лидеров ЕАК, который не был подвергнут аресту.

Второй ряд:

1 – Мойше Тейф (1904 – 1966) – поэт, прозаик, переводчик. В 1938 – 1941 находился в заключении. С 1951 по 1953 – узник ГУЛАГа.
6 – Хана Пятигорская (1893 – 1943) – поэтесса. Перенесла блокаду Ленинграда, умерла в эвакуации.
7 – Изи Харик (1898 – 28/29 октября 1937) – поэт. Редактор журнала «Штерн» («Звезда»). Арестован 11 сентября 1937 г. Расстрелян вместе с 22 белорусскими и еврейскими писателями Белоруссии в ночь с 28 на 29 октября 1937 г. Ныне 29 октября в Беларуси – День памяти жертв политических репрессий.
9 – Мойше Литваков (1875 – 1937) – публицист, литературный критик, коммунистический деятель. Репрессирован по обвинению в «троцкистском уклоне». Умер в тюрьме.
13 – Нафтали Герц Кон (Якуб Шерф, 1919 – 1971) – поэт. В 1937 – 1941 находился в тюремном заключении. В 1948 – 1956 был подвергнут репрессиям как «сионистский агент». В 1959 г. выехал в Польшу, где был арестован. С 1964 жил в Израиле.
15 – Самуил (Шмуэл) Галкин (1897 – 1960) – поэт, драматург, переводчик («Король Лир» для ГОСЕТа). Арестован в 1949 г. по делу ЕАК. Во время процесса находился в тюремной больнице с инфарктом и избежал судьбы других лидеров ЕАК. До 1955 г. – узник ГУЛАГа.

Третий ряд:

5 – Авром Абчук (1897 – 19 октября 1937) – поэт, литературный критик. Руководитель еврейской секции Союза писателей Украины. 27 сентября 1937 г. арестован по обвинению в троцкизме и 10 октября расстрелян.
6 – Ноах Лурье (1885 – 1960) – писатель.
8 – Нахум Ойслендер (1893 – 1962) – литературовед, литературный критик. Возглавлял отдел еврейской литературы в Белорусской Академии наук, литературную секцию в Институте еврейской культуры Украинской Академии наук.

Четвертый ряд:

2 – Рохл Баумволь (1914 – 2000) – поэтесса. С 1971 – в Израиле.
10 – Мойше Хащеватский (1897 – 1943?) – поэт, переводчик, драматург. Погиб на фронте.
11 – Зелик Аксельрод (1904 – 1941) – поэт. Вместе с Изи Хариком возглавлял секцию еврейских писателей при Союзе писателей Белоруссии. Расстрелян сотрудниками НКВД вместе с другими политическими заключенными при попытке эвакуации из Минска заключенных в июне 1941 г. (Уголовники при этом были отпущены на свободу).

Пятый ряд:

2 – Мотл Грубиян (Рубиян, 1909 – 1972) – поэт. Арестован в 1948 г. ро делу ЕАК. В 1948 – 1954 гг. – узник ГУЛАГа.
5 – Хаим Мальтинский (1924 – 1986) – поэт, переводчик. С 1947 – сотрудник газеты «Биробиджанер штерн» и редактор альманаха «Биробиджан». В 1949 – 1956 гг. – узник ГУЛАГа. С 1973 г – в Израиле.

Тем не менее, начиная с 1931 г., в СССР было проведено несколько судебных процессов, в которых национальный состав подсудимых носил специфически белорусский, польский, украинский или еврейский характер. Участники «еврейских» процессов чаще всего обвинялись в принадлежности (в прошлом) к мелкобуржуазным партиям или (в настоящем) в «буржуазном национализме». В 1938 г. началось массированное наступление на еврейскую культуру: закрывались все еврейские школы и факультеты в высших учебных заведениях, все еврейские детские дома. Начались «чистки евреев» в партийных и карательных органах, которые в те дни, правда, еще не носили тотального характера. Уже с 1935 г. прекратились съемки фильмов по еврейской национальной тематике и фильмов, в которых главными героями были евреи, а те фильмы, которые все же выходили на экран (например, «Искатели счастья»), носили откровенно пропагандистский и лакировочный характер.

zab2.jpg
Президиум Института Еврейской пролетарской культуры при АН Украины. Октябрь 1934 года

Снимок сделан накануне отъезда организатора и первого директора (с 1929 г.) института Иосифа Либерберга в Биробиджан, где он с 21 декабря приступил к работе в должности председателя исполкома Еврейской автономной области. Директором института был назначен Гершон Горохов (второй слева в первом ряду). Сведений о нем не сохранилось. Известно только, что в 1936 г. он вместе с группой сотрудников института был репрессирован.

Первый ряд (слева направо):

3 – Иосиф Либерберг (1899 – 9 марта 1937) – политический и государственный деятель. С 1926 г. – заведующий кафедрой еврейской культуры АН Украины. С 1934 г. – член-корреспондент АН Украины. Арестован в августе 1936 г. по обвинению в «троцкизме». Расстрелян.
4 – Калман Мармор (1879 - ? ) – американский литературный критик и историк еврейской литературы, член Компартии США. Работал в институте по приглашению И.Либерберга.
5 – Менахем Кадишевич (1895 – 1937) – публицист, В 1920-е – сотрудник газеты «Дер Штерн» («Звезда», Харьков). С 1930 – секретарь ДалькомОЗЕТа, с февраля 1934 – заведующий секцией изучения Биробиджана. Арестован в июле 1936 г. Расстрелян.
6 – Ошер Маргулис (Ушер Марголис, 1891 – 1976) – историк, литературовед, заведующий исторической секцией. Автор книг по истории евреев России и СССР.

Второй ряд (слева направо):

1 – Михл Левитан (1882 – 1937) – публицист, общественный деятель. С 1925 г. – зам. Наркома просвещения Украины, редактор республиканской ежедневной газеьы «Дер Штерн» и литературного ежемесячника «Ди ройте велт». В начале 1930-х обвинялся в работе по «принудительной идишизации». С 1934 и до ареста – редактор журнала «Висншафт ун рэволюцие». Расстрелян.
3 – Макс Эрик (Залман Меркин, 1898 – 1937) – историк еврейской литературы, профессор. В 1929 переехал из Польши в СССР. Руководил еврейской секцией при АН Белоруссии. С 1932 – в Киеве, преподаватель еврейской литературы в Институте народного образования (ИНО), председатель еврейской секции при Всеукраинской АН. 19 апреля 1936 г. арестован вместе с группой сотрудников института. Умер в ГУЛАГе.
4. Моисей Береговский (1892 – 1961) – музыковед, исследователь еврейского фольклора, в 1927 – 1936 – заведующий фольклорной секцией. Арестован 18 августа 1950 г. Пять лет провел в ГУЛАГе, освобожден в 1955 г.
5 – Эли (Элио) Спивак (1890 – 1950) – филолог, директор Кабинета еврейской культуры. Соредактор «Русско-еврейского (идиш) словаря» (издан в 1984 г.). Арестован в январе 1949 г. по делу Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Умер в тюрьме 4 апреля 1950 г.
6. Израиль Мительман (1898 – 1951) – библиограф. С 1930 г. – глава библиографического центра института.

Ряд деятелей еврейской культуры пытались протестовать против уничтожения еврейского образования и попыток насильственной ассимиляции еврейского населения, но дальше выступлений на собраниях и писем в ЦК дело не шло. Все эти факты четко отслеживались органами НКВД и ложились потом в основу обвинительных заключений. Во второй половине 30-х годов ряд деятелей еврейской культуры были арестованы и физически уничтожены.

Особенно массированное наступление на еврейскую культуру было отмечено в Белоруссии – регионе, который в силу своей специфики был наиболее ярким представителем идишистской культуры: городское население здесь от 45 до 95 процентов состояло из евреев. А ведь именно в Минске еще совсем недавно, в 1931 году, прошла Всемирная конференция еврейских писателей. С Минска власти и начали погром, осененный «великой сталинской национальной политикой». В 1935 г. был арестован и осужден зам. наркома просвещения, журналист Хаим Дунец. В 1936 г. был арестован и расстрелян писатель Лейб Зискинд. В 1937 г. были репрессированы поэты Изи Харик (главный редактор журнала «Штерн») и Моше Кульбак, литературовед Яше Бронштейн, ответственный редактор журнала «Октябер» Илья Ошерович и другие (Е.Гуревич, Я.Спектор, С.Левин, А.Волобринский и др.). Все они (включая привлеченного к делу Х.Дунца) были в том же году расстреляны. Репрессиям подверглись и многие члены их семей. Следы их детей затерялись в приютах, которые были созданы тогда для детей «врагов народа».

Позднее были репрессированы и другие представители еврейской культурной элиты. Среди наиболее известных фигур следует назвать историка, сотрудника АН Самуила Агурского, литературного критика Григория Березкина, писателя Эли Кагана, поэта Моисея Тейфа, сотрудника журнала «Штерн» А.Демасека, литературоведа, сотрудника АН Л.Царта. М.Тейф оказался среди них единственным, кто спустя три года вышел на свободу, но это не спасло его от повторного ареста в 1941 г. 9 августа 1937 г. был арестован главный режиссер еврейского театра Мойше Рафальский, На допросах из него выбили признание, что он с 1934 г. являлся членом «антисоветской вредительской организации троцкистов, правых и национал-фашистов». 20 декабря того же года М.Рафальский был расстрелян, а в феврале 1938 г. в Минске была арестована его жена Екатерина. Решением Особого совещания она была приговорена к восьми годам лагерей, где лишилась рассудка и умерла в Казахстане в 1954 г.

В 1935 г. был закрыт выходивший 2 раза в месяц журнал «Дер юнгер арбэтер» («Молодой рабочий»), в 1936 – бюллетень еврейского сектора Академии Наук Белоруссии «На фронте науки» и «Лингвистический сборник» на идише. В июне 1938 г. прекратила существование молодежная газета «Дер юнгер ленинец» («Юный ленинец») – орган ЦК ЛКСМБ. В 1935 г. был закрыт академический Институт еврейской культуры. В январе 1938 г. прекратил деятельность еврейский отдел Белорусской государственной публичной библиотеки им. Ленина.

30 мая 1941 г. в минском Доме писателя на собрании еврейских писателей города выступивший секретарь Союза писателей Беларуси Михась Лыньков заявил, что «еврейские советские писатели не создали книг, которые бы отражали все стороны действительности, не создали образы героев большой значимости». Поэт Зелик Аксельрод, возглавивший после гибели И.Харика журнал «Штерн», не согласился с ним и высказал в своем выступлении совсем иную точку зрения. На следующий день он был арестован. 18 июня на допросе З.Аксельрода были названы имена «писательской националистической организации» – минчан Айзика Платнера, Гирша Каменецкого, Лазаря Кацовича, Менделя Лившица, Ури Финкеля, Моисея Тейфа. От ареста всех этих людей спасло только то, что спустя три дня началась война.

За полвека, прошедших после смерти тирана, общество узнало многое о преступлениях навязанного их громадной стране режима, но, похоже, этот трагический опыт и наша сегодняшняя жизнь находятся как бы в разных измерениях. Пройденный исторический путь пока никого и ничему не научил. Казалось бы, в стране, истерзанной, уставшей от нетерпимости, насилия и обилия пролитой крови, должно было наступить насыщение, после которого новое насилие становится невозможным. Но, к несчастью, все повторяется, только уже на новом уровне. Просто на месте одних лозунгов и политических терминов возникают другие. Вместо «вредительства» – «коррупция», вместо «врагов народа» – «олигархи», вместо «репрессий» – «зачистка». Место «космополитов» заняли «сионисты», место «троцкистов» – «террористы», место «фашистов» – «экстремисты», а политических противников режима теперь судят по уголовным статьям. Общество все еще болеет, и вряд ли приходится ждать быстрого выздоровления…

Самой сложной для постсоветского пространства сегодня проблемой стала необходимость всеобщего покаяния, без которого государство просто не сможет пе¬рейти к своему новому состоянию – без гражданской войны и насилия. Мы до сих пор никак не можем уяснить для себя: в том, что произошло в этой стране, виноваты не какие-то окку-панты, творившие беззакония на чужой для них земле, а сами советские люди. И вину эту, хоть и в разной степени тяжести, должны разделить все. Одна вина – вина руководства страны, другая – вина активных ис¬полнителей, а третья, самая всеобъемлющая – это вина самого народа, принявшего большевистский новый ре¬жим и, по большей части, молча взиравшего на творящееся беззаконие. И это – вина, за которую поколению живших в то время еще придется ответить перед исторической памятью будущих поколений, ибо, говоря словами К.Маркса, «нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие».

Что может быть проще – возложить вину за Октябрьскую революцию только на Ленина и большевиков?! Гораздо сложнее объяснить, почему миллионы россиян пошли за Лениным и большевиками, повернувшись к миру своею «азиатской рожею», решая грубой силой все социальные проблемы. И что может быть еще проще – возложить ответственность за голодомор, за проведенную самым «дикарским», нецивилизованным способом коллективизацию, за концлагеря и расстрелы без суда и следствия только на Сталина и его окружение. Гораздо сложнее объяснить, почему все эти преступления совершались, по большей части, руками сотен тысяч коммунистов, являвших собой, по их собственному утверждению, «ум, честь и совесть» эпохи. Вот почему так трудно в советской истории палачей отделить от жертв. И не только потому, что, по дьявольской логике событий, палачи чаще всего сами становились жертвами. Но кто, к примеру, возьмет на себя ответственность за развал экономики огромной советской империи уже спустя 40 лет после смерти Сталина?

Признание вины не только всей системы в целом, а каждого взрослого гражданина за то состо¬яние общества, к которому Россия сегодня пришла, дается труднее всего. Сталинская тирания и взлелеянное им тоталитарное общество лишило людей их права на собственное мнение, а, значит, на инициативу, на утверждение жизненной позиции и своей доли ответственности за общее дело, сделали его, как точно отметил историк М.Гефтер, «лишенным ответственности за происходящее в стране, лишенным права на эту ответственность и привыкшим жить вне ее и даже сумевшим это худшее из современных лишений превратить в своего рода комфорт».

«Бойся равнодушных, – писал Бруно Ясенский в эпиграфе к своему роману «Заговор равнодушных», – потому что только с их молчаливого согласия происходят в стране предательства и убийства». Вот почему можно смело утверждать, что взращенный эпохой Сталина «советский человек» был одновременно и палачом и жертвой одновременно. И именно поэтому борцов с тем, что мы называем всеобъемлющим словом «сталинизм», можно перечесть по пальцам.

Политические ветры, которые периодически проносятся над Россией и ее современными сателлитами, оставляют разные следы в общественном мнении и государственной политике. Западный ветер приносит нам идеи необходимости утверждения современных демократических норм, которые категорически отвергают репрессии как форму взаимодействия государства и личности. Эти нормы приняты нынче всем цивилизованным сообществом. Существует целый ряд международных документов (главный из них – Декларация прав человека), которые существенно ограничивают любые попытки со стороны государства использовать силу власти против гражданских свобод. Эти документы – конвенции, билли, пакты – подписали страны постсоветского пространства.

Восточный ветер несет иные идеи. Эти идеи заключают в себе попытки оправдать «красный террор», оправдать многомиллионные репрессии, в том числе и тот, который скрывался под личиной борьбы с «буржуазным национализмом». Надо сказать, что эти идеи оказываются весьма популярными у определенной части историков, государственных деятелей, творческой интеллигенции. И вот уже в конце 1990-х гг. ряд государственных СМИ публикует большую, в нескольких номерах, статью ныне уже покойного доктора исторических наук А.И. Залесского «Массовые репрессии в сравнительно-историческом освещении», где целый раздел носит весьма многозначительное название: «Вполне юридически обоснованные и исторически обусловленные репрессии в Советском государстве». В 2002 году выходит в свет двухтомник этого же автора «Сталин и коварство его политических противников», в котором обеляются преступления сталинизма. В 2004 году в Минске опубликован сборник «Сталину, Европа, поклонись», и как свидетельство этого рабского поклона тирану – установка памятника ему в г. Свислочь и создание здесь же мифической оборонительной «Линии Сталина». По телевидению демонстрируется документальный фильм в 4-х сериях «Генералиссимус», прославляющий полководческий талант Сталина.

Проблемы, оставленные в наследство «казармен¬ным» социализмом, сплелись в огромный клубок, и трудно сегодня найти ту ниточку, за которую можно было бы потянуть и размотать его, добираясь до исти¬ны, до верного решения. К несчастью, огромное количество людей и в наши дни ностальгируют по отошедшей в историю советской власти. К тому периоду где, как все теперь знают во всех подробностях, были и реп-рессии, и расстрелы, и ссылки, и «психушки», но был и тот обязательный, вожделенный кусок хлеба, являвшийся неким символом общественного равенства, по¬казателем благополучия и (якобы) достойной жизни. Только теперь мы, наверное, понимаем со всей очевидностью, как же мы были далеки от той жизни, которой были по-настоящему достойны!

«Казарменный» социализм, от которого мы еще до конца так и не избавились, убедительно показал, как за сравнительно небольшой исторический промежуток времени можно человека лишить его личности – умения самостоятельно мыслись и самостоятельно принимать решения. Большевики добились главного – превращения всего народа в одну безликую массу людей, лишенных индивидуальности. Вот это и был созданный ими пресловутый «советский человек».

К счастью, идеалы мифического равенства не выдержали испытания временем, но наивно думать, что живительные изменения про¬изойдут очень скоро. Не доведя даже до середины механизм десталинизации, россияне и их ближайшие соседи по пророссийскому блоку сегодня по целому ряду позиций вернулись в советское прошлое, обрекая себя на долгий, мучительный путь к лучшему будущему. Тема эта – «сталинизм и гражданское общество на постсоветском пространстве» остается актуальной и по сей день. Не случайно, заканчивая свою книгу «Беседы со Сталиным», бывший вице-президент Югославии Милован Джилас писал: «Даже сейчас, после так называемой десталинизации, можно прийти к тому же выводу, что и раньше: те, кто хочет жить и выживать в мире, отличающемся от того, который создал Сталин и который, по существу и в полной мере, все еще существует, должны бороться».

Большевизм и связанные с ним перекосы в общественном сознании, как и прямые преступления против человечности, включая террор против собственного населения, совсем не лучшая страница российской истории. Та самая, которую мы и по сей день знаем плохо или предпочитаем не знать вовсе. Та самая, о которой хотели бы забыть и от которой хотели бы отгородиться. Мы можем лгать себе, но мы не имеем права лгать будущим поколениям своего народа, ибо, как сказал великий русский писатель и историк Лев Толстой, замалчивание – это тоже ложь.



ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕЙ СТАТЬЕ ВЫПУСКА №8

 
 
Яндекс.Метрика