Один на один с экспертами Лувра

В феврале 1896 года в столице Австро-Венгерской империи Вене появились два человека, прибывших из России, На их визитных карточках значилось, что это «негоцианты» из города Очакова братья Гофман – Шепсель и Лейба, которые занимаются торговлей, а предметом их, как сказали бы сейчас, бизнеса являются «колониальные товары и антикварные предметы». В один из дней после приезда они обратились в Венский императорский музей и попросили, чтобы их приняли специалисты – знатоки античности. Их просьбу удовлетворили, и к ним вышли два профессора, известные в Европе знатоки античности Бруно Бухер и Гуго Лейшинг.

Братья объяснили, что они – купцы третьей гильдии, что до этого он жили в Одессе и держали лавку на улице Херсонской, 17, но продажа чая, кофе и табака серьезной прибыли им не давала, и они стали искать другой источник дохода. Как-то они узнали, что недалеко от Очакова ученые начали вести раскопки древнего города Ольвии. Местные жители стали свидетелями, как из-под земли археологи и их помощники извлекают золотые предметы, изготовленные около двух тысяч лет назад. В Очакове появились собственные кладоискатели, и в Одессе даже появился подпольный рынок таких археологических раскопок. Братья решили приобщиться к этому доходному делу и стали получать хорошую прибыль. В 1891 году они даже перебрались в Очаков, приобрели там дом в центре города и стали скупать у местных жителей, самостоятельно приобщившихся к раскопкам, найденные ими предметы. Этими предметами древности они торговали в своем магазине, а если какие-то из находок вызывали у них подозрение по поводу их высокой исторической или даже научной ценности, они эти находки стали предлагать солидным коллекционерам и даже музеям.

Очаков. Конец ХIХ века

И тут перед двумя австрийскими экспертами по античности стали один за другим появляться предметы, уникальность которых уже с первого взгляда не вызывала сомнений. Как правило, это были золотые фибулы – пряжки, скреплявшие одеяния на плечах, украшения – серьги, ожерелья. Последним на столе специалистов оказался золотой шлем куполообразной формы с нанесенной на его поверхность чеканкой. Гости объяснили, что этот предмет еще год назад извлекли во время раскопок одной скифской могилы, о которой знали, что в ней находятся тела скифского царя Сайтоферна и его жены. Братьям удалось приобрести все эти предметы, заплатив за них очень большие деньги.

Скифы, древний ираноязычный народ, следы которого обнаруживались, начиная с VIII века до н.э. и вплоть до IV векан.э., уже были к концу ХIХ века известны европейским ученым. Часть скифов обитала в степной зоне Северного Причерноморья, занимая пространство, ограниченное с одной стороны Дунаем, а с другой – Доном. В древнегреческих источниках упоминалось даже о существовании целого государства Скифия. О скифах писали в своих трудах Гиппократ, Геродот, Плиний старший. В этих же источниках упоминается и античная греческая колония Ольвия, основанная в первой четверти VI века до н.э. к югу от современного города Николаева. В 450 году до н.э. Ольвию посетил Геродот, который сделал первое описание истории, географии и обычаев народов, населявших в те времена территорию северного побережья Черного моря.

Раскопки Ольвии. 1920-е гг.

Было известно и имя скифского царя Сайтоферна. Правда, имя это ни в одном источнике, связанном с истории Скифии нам обнаружить не удалось, но в конце ХIХ века оно было известно в связи находкой так называемого «Декрета Протогена». Это была плита из белого мрамора, на которой упоминалось имя этого древнегреческого художника и скульптора. В литературе можно найти сведения о том, что Протоген в 323 – 303 годах до н.э. помогал горожанам Ольвии в голодные времена, ссужал деньгами городскую казну и трижды выделял от 300 до 900 золотых монет на дары, которые требовал от Ольвии скифский царь Сайтоферн. Вот почему появление золотой тиары, на которой можно было прочесть имя Сайтоферна, у австрийских историков не вызвало подозрения. И вообще, любые сомнения в подлинности самой тиары немедленно гасились восхищением, которое возникало от ее вида.

Тиара представляла собой куполообразный парадный шлем-корону, чеканенный целиком на тонко листе золота, вестл 460 граммов. Купол высотой 17 и диаметром 18 сантиметров был разделен чеканкой-орнаментом на горизонтальные пояса. На центральном изображены сцены из «Илиады» и «Одиссеи». Второй пояс-фриз запечатлел скифского царя во время его охоты на крылатого зверя. Сцену разнообразили фигурки скифских воинов и животных – быков, лошадей, овец. Верхняя часть тиары состояла из ажурных чеканных орнаментов и заканчивалась изображением змеи с чешуйчатой шкурой, кольцами венчавшей верхушку. Все говорило о том, что перед глазами экспертов древняя чеканная тиара изумительной работы и превосходной сохранности. И лишь в одном месте виднелась небольшая вмятина, словно от меча, но украшения вокруг почти не были тронуты.

Между вторым и третьим поясом по кругу шла надпись на древнегреческом языке: «Царя великого и непобедимого Сайтоферна. Совет и народ ольвиополитов». Все говорило о том, что эта тиара – подарок скифскому царю от жителей Ольвии. Красота тиары, богатство украшений, утонченность рисунка были настолько совершенны, что вызывали восхищение.

Тиара, предложенная для приобретения Венскому музею

Дирекция музея, одного из самых авторитетных музеев в мире второй половины ХIХ века, пригласила крупнейших специалистов по археологии и античному искусству Вены, и они единогласно подтвердили античное происхождение тиары, ее высокую художественную ценность и, главное, ее безусловную древность. Определил и примерную дату изготовления тиары – второй век до нашей эры. Однако этому прекрасному предмету не пришлось стать украшением экспозиций Венского музея. Цена, которую запросил российский коммерсант – 200 тысяч франков – была фантастической и не соответствовала финансовым возможностям музея. Начались торги. Гохману предложили получить требуемую сумму в несколько приемов, но Шепсель неожиданно от такой выгодной сделки отказался. Что-то его беспокоило. Скорее всего, он не был уверен в безупречности своих действий. Он явно сомневался в том, что как коммерсант, прибывший из глубокой европейской провинции, не обладает тем авторитетом, который необходим для совершения такой фантастически крупной сделки.

Братья Гофманы остались в Вене и стали искать таких компаньонов, действия которых не вызывали бы ни у кого подозрений в их безупречности. И они нашли. Они заключил тайное коммерческое соглашение с венским коллегой – владельцем антикварной лавки Антоном Фогелем и его компаньоном маклером Шиманским, пообещав солидное вознаграждение, если те смогут продать корону за сумму не ниже 200 000 франков. При этом братья Гохманы получали 86 тысяч, а их компаньоны – 40 и 74 соответственно. Решили не мелочиться и попытаться продать тиару Лувру: уж хозяева крупнейшего на то время музея в мире точно найдут деньги на такую драгоценность. И Шимансикй с Фогелем отправились в Париж.

Париж Монмартр. Конец ХIХ – начало ХХ века.

Обратившись в Лувр, они встретились с директором департамента изящных искусств Лувра Кампфеном и руководителем отдела античного искусства Эроном де Вильфосом. К освидетельствованию подлинности тиары были привлечены крупнейшие специалисты Франции археолог Саломон Рейнак и историк и библиограф Огюст Молинье. Сомнений ни у кого не было: Тиара действительно является подлинным предметом античности. Решение было однозначным: тиара Сайтоферна должна украшать коллекцию Лувра. Но сумму 200 тысяч франков можно было запросить лишь во французском парламенте, и рассчитывать на быстрый успех не приходится. Рассмотрение дела может затянуться на годы. Решили обратиться за помощью к меценатам. Те согласились одолжить необходимую сумму дирекции Лувра с условием, что после решения парламента деньги им вернут. И… неслыханное дело: парламент «задним числом» оформил ассигнования. Тиара заняла почетное место в постоянной экспозиции зала античного искусства Лувра.

Первого апреля 1896 года Европу облетела сенсация: один из самых известных художественных музеев мира Лувр за огромные для того времени деньги — 200 тысяч франков — приобрел золотую тиару. Этот драгоценный головной убор правившего в третьем веке до нашей эры скифского царя Сайтоферна, якобы случайно найденный на юге Российской империи, выставлен в экспозиции музея. Журналисты не замедлили отметить, что в Париже отныне уже две достопримечательности: Эйфелева башня и золотая тиара Сайтоферна. Скифской тиарой восхищались не только археологи и искусствоведы – толпы людей стремились в Лувр увидеть небывалую находку. Ну, а продавцы, естественно, получили свою прибыль от сделки.

Лувр. Зал античности

В течение семи лет Тиара царя Сайтоферна была едва ли не главным, привлекающим всеобщее внимание экспонатом Лувра. Правда, уже в те дни находились специалисты, которые после знакомства с тиарой писали о том, что она не носит оригинального или, как сейчас говорят, эксклюзивного характера. В частности, сообщали, что у целого ряда персонажей, изображенных на тиаре, есть реальные прототипы на украшениях уже известных искусствоведам произведениях разных эпох и разных регионов, что это откровенно срисованные копии. Но заинтригованные огромной стоимостью тиары и очарованные ее поистине божественной красотой посетители Лувра и даже эксперты эти сообщения игнорировали.

Однако голоса о возможности подделки шедевра античной находки звучали все громче и громче. Во-первых, всех смущал тот факт, что о якобы обнаруженной при раскопках тиаре до ее появления на рынке никто не знал. То есть, вообще никто. Ни ведущие там постоянно работы археологи, ни занимающиеся подпольными поисками местные жители, хотя утаить такую новость практически невозможно. Появление подобной находки в мире искусств чаще всего сопряжено с многочисленными проблемами, связанными не только с установлением подробностей ее прошлого, но и с определением ее будущего. Появление информации о том, что Лувр приобрел экспонат не только редчайший по своему историческому значению, но и по своей продажной стоимости, было подобно взрыву бомбы. Одно это уже вызывало подозрение.

Во-вторых, специалистов смущала ситуация, при которой тиара была предложена Лувру коммерсантами из Вены, хотя всем очень скоро стала известна подлинная роль братьев Гохманов во всей этой истории, а репутация этих братьев на рынке антиквариата уже давно была подорвана. К этому времени братьев уже не раз подозревали в продаже подделок, но привлечь их к ответственности пока не удавалось.

Первым в газете «Новое время» о новом уникальном экспонате Лувра, буквально через месяц после ее покупки, высказался первый исследователь причерноморских и скифских древностей профессор Петербургского университета Николай Веселовский. «Эта тиара могла быть просто сфабрикована в Очакове, где имеются специалисты по этой части», – написал он, дипломатично не упоминая конкретных имен. Директор Одесского Директор одесского археологического музея, декан исторического факультета Новороссийского университета Эрнст фон Штерн, Эрнст фон Штерн, выступая на X Археологическом съезде в Риге, привел иной аргумент. «Вероятно ли, даже возможно ли, чтобы ольвийцы осмелились грозному царю написать на лбу такую штуку»?

Одесский археологический музей. ХIХ век.

Ему вторил, эксперт Эрмитажа по древним золотым украшениям, Александр Бертье-Делагард. В «Заметках Одесского Императорского общества истории и древностей», вице-президентом которого Бертье-Делагард являлся, он ехидно заметил, что идея с подобной надписью может придти в голову только современному поддельщику, представления которого не идут далее понятия о надписи на портсигаре, предназначенном в качестве подарка на именины». После посещения Лувра Бертье-Делагард лишь укрепился в своих подозрениях. Он признал тиару Сайтоферна «превосходной работой», но, увы, новоделом. Правда, он высказал мысль, что подделка изготовлена в Вене, ибо в провинциальной по европейским меркам Одессе вряд ли найдется столь талантливый мастер-ювелир для такого рода работы.

Не меньше сарказма вложил в свою разгромную статью археолог и историк античного искусства из Мюнхена, специалист по скульптуре и вазописи Древней Греции Адольф Фуртвенглер. В августе того же, 1896, года в журнале «Revue Cosmopolis» он отметил, что фигуры, изображенные на короне, выполнены отнюдь не в античном стиле, а прототипы ряда «персонажей» тиары можно найти на известных изделиях мастеров из разных мест и эпох. «Разве это стиль античной пластики? – спрашивал он, и дополнял свою мысль: – Ведь это провинциальные актеры, подменяющие врожденную грацию и благородство древних героев театральным пафосом… И с чего это вдруг на тиаре богиня победы Ника увенчивает Сайтоферна, врага и захватчика Ольвии, лавровым венком?». Жители Ольвии, писал он, скорее, должны были укреплять стены города, страдавшего от скифских набегов, чем дарить царю такую корону.

Эксперты, которые в свое время дали высокую оценку предложенного им якобы античного изделия и благословили приобретение тиары для коллекции Лувра, не сочли нужным ответить своим коллегам из далекой им и французским любителям древности Одессы. Но Адольфу Фуртвенглеру они не ответить не могли. В прессе появились публикации Эрона де Вильфоса и Саломона Рейнака, первых экспертов, в руки которых попала тиара, а, кроме того, брата Саломона Теодора Рейнака, общепризнанного мирового авторитета по истории эллинистического Ближнего Востока и папирологии, и также французского археолога, профессора Collège de France Поля-Франсуа Фукара. В основном, их аргументы сводились к тому, что можно сколько угодно критиковать то, что изображено на тиаре, но никаких оснований для того, чтобы утверждать, будто она изготовлена сегодня, нет.

Для того, чтобы говорить, будто это подделка и создана в наши дни, нужно назвать хотя бы одного ювелира, нашего современника, который бы где-то в России или в любой другой стране Европы способен был не только изготовить предмет такой высокой художественной ценности, но и проявить при этом «столь глубокое знание и чувство античности». Тем более, в провинциальной по всем европейским понятиям Одессе.

Одесса. Начало ХХ века.

Скорее всего, эта история с тиарой скифского царя так и осталась бы нераскрытой, если бы ни произошло одно совершенно анекдотическое событие. В начале 1903 года некий художник с Монмартра по имени Эллин Майенс, который в это время проходил по уголовному делу о фальсификации произведений живописи, заявил, что экспертам, разоблачившим выставленные им собственные подделки, он непременно отомстит. И он выполнил свое обещание. В одной из газет появилась статья, в которой Майенс утверждал, что тиару Сайтоферна создал некий ювелир по его, Майенса, макету.Более того, он даже назвал имя и ювелира, и имя заказчика, который оплачивал всю аферу.

Заявление Майенса на фоне скандальных публикаций о происхождении тиары вызвало настоящий ажиотаж в парижском обществе. Новость быстро разлетелась по городу, обрастая слухами и анекдотами. Больше всего подвергались осмеянию эксперты, которые не смогли разоблачить подделку. Ходили саркастические шутки о парламенте, не пожалевшем такие огромные деньги для жуликов. В Лувр потянулись новые тысячи посетителей, желающих поглядеть на экспонат, вызвавший целую сенсацию в обществе. Но всех, так или иначе заинтересованных в разрешении этой аферы, ждала еще большая сенсация: выявился подлинный автор роскошной поддельной тиары Сайтоферна. Из Одессы пришло еще одно, новое известие, в котором это имя было названо.

В прессу попало письмо одесского ювелира Соломона Лифшица, который писал о том, что хорошо знает подлинного создателя фантастической тиары мифического царя, и это его близкий друг, тоже ювелир, Израиль Рухомовский. Письмо было опубликовано13 марта 1903 года в парижской газете «Matin». Фактически этим письмом Лифшиц обращался к Майенсу. «Милостивый государь, я прочел вашу статью о тиаре Сайтоферна и решаюсь писать вам в целях восстановления истины. Я могу вас уверить, что тиара была сработана моим другом Рухомовским. Я жил в Одессе в 1895 году и до мая 1896 года. Я часто навещал моего друга и видел много раз, как он работал в своей мастерской над этой пресловутой тиарой .Я очень хорошо помню греческую книгу, украшенную иллюстрациями, с которых были воспроизведены сцены, которые фигурируют на тиаре». Почти одновременно было опубликовано и заявление самого Элинна Майенса, что отношение к созданию фальшивой тиары Сайтоферна он не имеет, что это была шутка и что он рассчитывает на то, что ему эту шутку простят, поскольку она помогла раскрыть истину появления в Лувре грандиозной подделки. Разыскать в Одессе Израиля Рухомовского журналистам не составило труда. Оказалось, что это простой небогатый 43-летний ювелир, уроженец уездного города Мозыря, что стоит на реке Припять, самоучка, не получивший специального образования по ювелирному делу, но в среде ювелиров Одессы – весьма даже уважаемый человек.

Мозырь. Вторая половина ХIХ века

Рухомовский получил религиозное образование, но раввином не стал и самостоятельно овладел ювелирным и гравюрным мастерством. Начинал как резчик печатей. В 17 лет женился. Оказавшись в середине 1880-х гг. в Киеве, был сразу же принят в одну из лучших ювелирных мастерских города. Вскоре его услугами стали пользовались многие авторитеты из мира искусств. К примеру, известный далеко за пределами России купец I гильдии, меценат Иосиф Маршак, сам неплохой ювелир, постоянно заказывал у Рухомовского необходимые ему для бизнеса изделия из драгоценных металлов. Уже сам этот факт говорил о многом, ибо ювелирный дом «Маршак» был серьезным конкурентом «ювелиру Его Императорского Величества и Императорского Эрмитажа» Петеру Карлу Фаберже.

В Одессе Рухомовский оказался в 1892 году. Жил по адресу Успенская, 36. Его мастерская не имела вывески. Как мы видим, уже спустя 4 года получил европейскую известность, но этому предшествовала целая цепочка серьезных событий. Сначала ему пришлось подтверждать справедливость слов своего друга Лифшица по поводу того, что тиара Сайтоферна действительно его работа. Это ему пришлось делать и в полиции, и в своих беседах с журналистами. Более того, он достаточно подробно осветил механизм попадания такого рода подделок на рынок произведений искусств. На вопрос, зарабатывает ли он сам на жизнь изготовлением копий древних украшений, ответил утвердительно. Правда, ни одного имени из числа заказчиков или ювелиров – коллег по аналогичному творчеству он не назвал.

Израиль Рухомовский

О том, что в крупнейшие музеи Европы через подставных лиц попадают копии и просто подделки предметов античной культуры Северного Причерноморья, известно было давно. Наибольшую известность получили фальшивые мраморные плиты с выбитыми на них надписями. Мрамор добывали здесь же, на каменоломнях вблизи Очакова или привозили из Крыма. Мастера брали подлинные древние плиты, сбивали с них несущественные надписи и делали новые. К делу подходили очень ответственно. Рабочие тщательно подбирали греческие шрифты и составляли тексты, которые бы строго соответствовали эпохе. Правда, несколько раз были допущены ошибки в написании слов и предложений. Объяснения были очень простые: а что, разве древние летописцы не могли ошибаться? Большинство коллекционеров клевали на наживку и покупали артефакты. Обмануть удавалось даже музейных экспертов. Ольвийские подделки за хорошие деньги были проданы в музеи Кракова, Франкфурта-на-Майне и Парижа, В 1892 году целая коллекция «древних находок» попала даже в археологический музей Одессы.

Но со временем интерес к скифским древностям спал, и тогда опытные коммерсанты стали продавать музеям «античные» изделия из золота, изготовленные талантливыми мастерами прямо «на месте». Из всех таких «мест» наибольшую известность получила Одесса. Здесь всегда можно было найти для такого прибыльного дела и художников, создававших эскизы будущих «древностей», и ювелиров, воплощавших эти эскизы в ожерелья, перстни, диадемы, серьги и другие украшения. В одну из таких афер был втянут и Израиль Рухомовский.

Братья Гофманы, которые делали ему заказ, сказали, что задумали якобы подарить одному профессору из Харькова копию древней тиары – головного убора, подчеркивающего высокое общественное или религиозное положение владельца. Пояснили: такая тиара, в частности, является принадлежностью убранства римского папы. Рухомовский заказ, естественно, принял, но, так как Тиара имеет древнеперсидское происхождение, а он совершенно не был знаком со спецификой заказанного ему предмета, он засел за атласы по истории мировой культуры. На полученный от заказчиков аванс он купил у одного одесского ювелира золотую пластину весом 486 грамм и принялся за работу. Девять месяцев напряженного труда, и золотая тиара, достойная царя древнего скифского государства, была готова. Мастер получил за свою работу 1800 рублей, чему был вполне рад, ибо был уверен, что делает подарок археологу, как его убедил «заказчик из Керчи».

Вся эта информация попала в прессу, многократно тиражировалась из одной газету в другую, но никто в мире тому, что рассказал сам ювелир, не верил. Просто невозможно было представить себе, что некий, до сего времени никому неизвестный, скромный ювелир из российской глубинки мог сотворить такой шедевр, и, поскольку расследование зашло в тупик, экспонат был снят с показа до конца следствия. Газетчики подливали масло в огонь. Сплетни и анекдоты на тему музейного экспоната, который всей Европе дал пищу для издевательских насмешек, заполнили и российскую прессу. Вот какое стихотворение, к примеру, появилось в газете «Одесские новости».

Большой скандал в Европе всей

      Какой скандал, весь новый свет
            Взволнован беспримерно,
                  И воспевает хор газет
                        Тиару Сайтоферна.

      Большой скандал в Европе всей
            Наделал много шуму,
                  Дал за тиару Лувр-музей
                        Громаднейшую сумму.

      И вслед за ним молва пошла,
            Раздался голос прессы.
                  Тиара сделана была
                        Гравером из Одессы.

Очереди у входа в Лувр росли. Было посчитано, что только за три дня, с 20 по 22 марта, в музее побывало рекордное количество посетителей, желающих посмотреть на скандальный экспонат, – около 30 000 человек. Напряжение нарастало.

23 марта в Лувре на экстренное секретное совещание собрался Совет национальных музеев Франции. На нем решили создать комиссию для расследования всех обстоятельств дела, которую возглавил известный археолог, член Академии наук Шарль Клермон-Ганно. Музей продолжали осаждать толпы любопытных посетителей, но тиара из экспозиции пропала – «виновницу скандала» с разрешения министра народного хозяйства убрали в запасники до окончания расследования.

И вот, наконец, 25 марта газета «Figaro» напечатала следующую телеграмму из Одессы: «Гравер Израиль Рухомовский категорически заявил, что он сделал тиару, заказанную ему в 1895 году одним жителем Керчи и попавшую впоследствии в Лувр. Рухомовский готов ехать в Париж, если на поездку ему будет выдано 1200 франков». Газета выражала уверенность, что «у Лувра найдется 1200 франков, чтобы установить происхождение предмета, за который заплачено несколько сот тысяч…». Деньги, конечно же, нашлись. Правда, не у Лувра, а у французского консульства в Одессе. Правда, перед Рухомовским поставили ряд условий. Во избежание шумихи в прессе его попросили прибыть в Париж инкогнито и не контактировать с журналистами. Рухомовский принял все эти условия и 5 апреля 1903 года уже был в столице Франции. Под именем Барде он поселился в отеле «Централь». Весь его багаж, в котором были модели, рисунки и формы для изготовления тиары, пришел с дипломатической почтой.

Расследование началось в тот же день. Первый же контакт скульптора с членами правительственной комиссии немедленно после его появления в Лувре. Рухомовскому устроили настоящий допрос. «Допрос» длился восемь часов. Оскорбленное в лучших чувствах правительство Франции, выплатив огромные деньги на приобретение «шедевра», ждало, что будет, наконец, установлена истина и компетентная комиссия сможет доказать наличие заранее запланированной аферы.

Первым делом члены комиссии под руководством Клермона-Ганно, не показывая ювелиру изготовленной им тиары, попросили его детально описать изделие, что и было сделано. Ювелир смог по памяти полностью воспроизвести часть фигурного фриза тиары, а также назвал рецепт металлического сплава, из которого ее изготовил. Вот как он сам позднее описал ход этого допроса: «Еще не видя самой тиары, я этим господам описал ее самым подробнейшим образом, указав все изъяны, специально мной сделанные; представил фотографические снимки, которые заказал в Одессе после того, как ее изготовил; представил даже гипсовые модели горельефов, указав при этом, в каких именно книгах они помещены». Заранее предвидя сложности с доказательствами своей правоты, Рухомовский привез с собой модели, рисунки и формы тиары. Он представил комиссии зарисовки четырех фрагментов чеканки, заготовленных для работы.

Для изображения скифских сюжетов Рухумовский, не разбиравшийся в археологии, пользовался трехтомником «Русские древности в памятниках искусства» Ивана Толстого и Никодима Кондакова, а для сцен по мотивам произведений Гомера «Атласом в картинках к всемирной истории». Подтверждением его слов служило то, что графические ошибки, допущенные в этих изданиях, легко узнавались и на тиаре. Работы, представленные Рухомовским в качестве свидетельства своего мастерства, в том числе стилизации под античность – рог для питья (ритон), скульптура Минервы и Ахиллеса из золота, эскизы и рабочие чертежи, по которым создавалась тиара, комиссию не убедили. Не убедила даже демонстрация гравюр из атласа «Древней истории» Вейссера, с которых он «снимал» украшения щита Сципиона и фрески Рафаэля.

Как мы видим, скульптор привел настолько убедительные доказательства своего авторства, что сомневаться дальше уже не приходилось. Тем не менее, эксперты не спешили верить всему, что увидели и услышали. По словам самого Рухомовского, они просто не хотели быть убеждены, а потому решились на эксперимент: попросили его под наблюдением известных археологов повторно изготовить какой-нибудь фрагмент тиары Сайтоферна.

«Я, наконец, по их требованию выписал из Одессы свои инструменты и у них на глазах этими инструментами точнейшим образом воспроизвел один из рисунков на тиаре, – отмечал позднее Рухомовский. – И всего этого этим господам было мало! Неужели я должен сделать новую тиару, чтобы они поверили? Я сомневаюсь, впрочем, что эти господа и тогда убедятся – по той простой причине, что они просто не хотят быть убежденными».

«Ахиллес и Минерва». Стилизация И.Рухомовского

Хотя Рухомовского «засекретили», поселив под вымышленной фамилией, репортеры быстро пронюхали его местонахождение. Журналисты держали публику в курсе малейших событий, описывая внешность новой знаменитости, его одежду, привычки и даже меню. А один богач предложил администрации Лувра 250 тысяч франков за тиару, но только в том случае, если та окончательно будет признана «настоящей фальшивкой».

Расследование «Дела тиары Сайтоферна», продолжавшееся в течение двух месяцев, завершилось с неутешительным выводом для экспертов Лувра. Но по-настоящему ювелиру поверили лишь тогда, когда он, практически на глазах недоверчивых французских искусствоведов, изготовил часть фигурного фриза, абсолютно идентичного тому, что был на тиаре. «Дело» закрыли, а тиару снова поместили в экспозицию Лувра, правда, уже в зал современного искусства, и сопроводили надписью: «Сделал Рухомовский». 26 мая 1903 года в Париже состоялось присуждение наград французской секции декоративных искусств. Лидером среди авторов выставленных экспонатов был единогласно признан Рухомовский, которому была вручена золотая медаль.

Говорят, беда не приходит одна. Но, как выяснилось, и удача часто не приходит одна. В том же, 1903 году, там же, в Париже, Рухомовский получает еще одну золотую медаль. На сей раз за «Саркофаг со скелетом». «Vanitas vanitatum et omnia vanitas» – «Суета сует и всё суета». Эти слова, сказанные в далекие древние времена Экклезиастом, не оставили равнодушными молодого скульптора из далекого провинциального Мозыря, и, оказавшись в Одессе в 1892 году, он решил каким-то образом выразить мысль о бренности нашей жизни и земного счастья, об этой самой суете, которая сует. Десять лет отдал он воплощению своей идеи, и вот он же может выставить на всеобщее обозрение свое творение.

Израиль Рухомовский. «Саркофаг со скелетом». (1893–1902)

В золотом миниатюрном саркофаге размером 10 см в длину и 4 см в высоту с выгравированными сценами, символизирующими разные этапы человеческой жизни, помещался скелет длиной, состоявший из 167 золотых костей, в точности имитирующих натуральный скелет человеческого тела. Все эти косточки в суставах скелетика сохраняют свою подвижность, соответствующую физиологии человека. Коммерсанты, занимавшиеся реализацией предмета, продали его Лувру за 200 тысяч франков. Автору досталась четвертая часть этой суммы.

Позднее Рухомовский вернулся к идее изобразить в миниатюре собранный из золотых деталей, повторяющей формы костей человеческого тела, брелок. И ему это удалось. В подвешенном состоянии брелок имеет длину 12 см и вес 23,4 гр. Скелет изготовлен из золота 56 пробы. В нем более 200 мельчайших деталей, составляющих 14 отдельно изготовленных подвижных частей, которые крепятся в суставах при помощи миниатюрных шарниров. Имея такую подвижность конечностей, скелет может принимать разнообразные естественные позы. Судя по ширине тазобедренной части можно определить, что скелет является женским.

После парижского триумфа 1903 года на российского ювелира, как из рога изобилия, посыпались заказы от лучших ювелирных и граверных заведений Франции. Однако, Рухомовский никуда не поехал. Он вернулся к себе, в Одессу. Его ювелирная мастерская вновь стала привлекать внимание обеспеченных одесситов, но богаче от их заказов владелец мастерской не стал. Обеспеченным горожанином он не был ранее, не стал и сейчас. Даже с учетом едва ли ни мировой известности. У него даже не было необходимого капитала, чтобы получить патент купца третьей гильдии. А тут и время революции 1905 года подошло, начались еврейские погромы. Рухомовский решил, что время его пребывания в России истекло, и уехал со всей своей семьей в Париж. Там его приняли на работу в реставрационные мастерские Лувра, где его нашел банкир и филантроп Эдмон де Ротшильд, заказы которого обеспечили знаменитому ювелиру и его семье сравнительно неплохое существование.

Всю оставшуюся жизнь Израиль Рухомовский провел с женой и детьми в Париже, выполняя заказы богатых французов, Дети его стали известными ювелирами, художниками и литераторами. Живут они в разных странах, в том числе, в Израиле. Историю своей жизни Рухомовский достаточно подробно изложил в книге «Моя жизнь, моя работа», изданной в 1928 году в Париже на идиш. В Одессе память о нем увековечена мемориальной доской, размещенной 22 апреля 2014 года на доме, где он создал знаменитую тиару (ул. Осипова, 6). Авторы доски краевед А. Гунн и скульптор А. Князик.

На сегодняшний день известно о примерно 160 изделий, выполненных руками Рухомовского. Три из них находятся в музее Фаберже в Шуваловском дворце в Санкт-Петербурге. Одна из них – миниатюрная копия тиары царя Сайтоферна. На центральном фризе высотой 13 миллиметров и окружностью 65 миллиметров мастеру удалось изобразить 39 фигур людей и животных. Другая работа – это кулон в виде тиары Сайтоферна. На нем переданы сцены жизни скифов, прообразом которых стали изображения на большой тиаре. Поражает размер ювелирного изделия, его высота — всего 15 миллиметров. На маленькой площади автор скомпоновал 20 персонажей, 10 растительных орнаментов и фризовую надпись. И, наконец, третьим редчайшим и, кстати, самым ценным предметом в коллекции музея Фаберже является колье со сценами античной жизни. Главная сцена на этом колье представляет собой соблазнение Геркулеса сиреной.

В литературе, посвященной ювелирному искусству, демонстрируются многие из произведений Израиля Рухомовского. Среди них ритон - рог, снизу доверху украшенный рельефом из жизни скифов, золотые статуэтки богини Ники и Эрота, сидящие верхом на кентавре. Особое внимание привлекает мезуза в виде трубочки — двенадцать миллиметров в длину и четыре в диаметре, в которой находятся еще три, меньшие по размеру трубочки – одна в другой, а последняя трубочка завершается изображением маленькой человеческой руки. В трубочках выгравирована молитва «Шма» и десять заповедей. Всего на мезузе автор уместил 1311 букв. А еще непременно следует отметить жетон «Стена скорби». Одна сторона этого жетона посвящена картине «Стена скорби» с изображением плачущих и молящихся евреев, а на другой выгравированы 10 заповедей, «щит Давида» и надпись: «Слушай Израиль, Господь Бог наш, Господь один». А со скандальной тиарой скифского царя можно и сейчас познакомиться в Музее декоративного искусства, куда ее передал для экспозиции Лувр. Летом 1997 года тиара Сайтоферна наряду с еще 70 уникальными произведениями Рухомовского из музеев и частных коллекций Парижа экспонировались в музее Израиля.

ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕЙ СТАТЬЕ ВЫПУСКА №11